Десятидневное путешествие в вагоне второго класса сблизило пассажиров. Общие непринужденные разговоры, предположения и рассуждения о малоизвестной тогда Камчатке не могли скрыть, тем не менее, явного интереса ко мне, молодому монаху, едущему в далекий, необжитый край.
В этой общей вагонной семье только трое незнакомцев, занимавших отдельное купе, держались обособленно. Да и мы, признаться, не обращали на них внимания. Зато, как выяснилось впоследствии, они весьма заинтересовались мною.
Когда наш сибирский экспресс приближался к еще неведомому мне морю, все пассажиры принялись укладывать багаж, собираясь к высадке во Владивостоке. И вот эти трое — молодая, изящно одетая, с хорошими манерами дама и двое элегантных мужчин, весьма обходительных, — постучали в мое купе. После обычных в таких случаях извинений они представились: баронесса Корф с братьями-баронами. Один из них сообщил о том, что они случайно из разговора с пассажирами узнали о моей миссии. Стесняясь навязываться со знакомством, они только теперь, перед решительным этапом в дальнем следовании, отважились оказать мне, молодому и неопытному, помощь.
Поэтому (и прежде всего) эта баронская семья попросила меня быть их другом-спутником, так как они тоже едут на Камчатку. По их словам, в Петропавловске-на-Камчатке они имеют собственный роскошный дом; да и пароход, на котором мне предстояло ехать к месту моего служения, единственный из совершающих рейсы между Владивостоком и Камчаткой, принадлежит им, а потому они просят оказать любезность и в будущем жить в их камчатском доме на правах гостя и лучшего друга. Вещи же, находящиеся как при мне, так и в багаже, которых у меня, как они слышали, весьма немного (в том числе и дары миссии от Казани), они охотно соглашаются сохранить в своих собственных пакгаузах, во Владивостокском порту, а затем на своем пароходе доставить на полуостров. Этим они хотят избавить меня от суетных хлопот и к тому же бесплатно предоставить соответствующую моему сану священнослужителя лучшую на их пароходе каюту. Для скорейшего устройства связанных с этим дел они просят сдать им мои багажные квитанции.
Я был весьма признателен им за любезное предложение, выразил радость в связи со знакомством с такими высокопоставленными и обходительными людьми, но сказал, что, к сожалению, не могу в данное время воспользоваться их добрым и заботливым расположением. Я объяснил им, что в разных чемоданах и ящиках есть посылки, церковное облачение и другие ценности, которые я должен передать владивостокскому архиепископу Евсевию. Мне надо разобраться, вспомнить, где что лежит, и затем переупаковать багаж, на что уйдет значительное количество времени. Я выразил огорчение по поводу того, что лишен возможности облегчить свою участь, освободившись от хлопот по переотправке багажа.
Тогда баронесса, стремясь выявить свое благорасположение ко мне, попросила вручить ей хотя бы находящийся при мне объемистый кожаный чемодан. Оставались лишь минуты до прихода поезда к Владивостокскому вокзалу. Я опять поблагодарил ее и объяснил, что и в этом чемодане мне надо произвести пересортировку, и искренно выразил глубокое сожаление, что так поздно мы познакомились. Баронесса в сдержанной форме дала мне понять, что весьма огорчена моим явным нежеланием воспользоваться их дружбой и любезностью. Но не желая упустить так неожиданно улыбнувшегося мне счастья отправиться на пароходе и иметь пристанище на чуждой мне Камчатке, не желая потерять помощь и дружеское расположение добрых людей, я пообещал в самое ближайшее время, разобравшись во Владивостоке с вещами, доставить с великой благодарностью весь мой багаж в указанный пакгауз.
Между тем поезд плавно подошел к вокзалу. В сутолоке на перроне я потерял из виду баронессу и баронов Корф. Признаться, у меня возникло чувство неудовлетворения из-за того, что я лишился приветливых друзей, отказался от их забот и гостеприимства, чем, несомненно, огорчил, а может быть, и обидел их. Но делать было нечего. Упущенного не вернешь! И я принялся сам хлопотать о дальнейшей поездке.
Спустя несколько дней я прочел в газетах о том, что полиция задержала шайку аферистов: молодую женщину и двух мужчин, именовавших себя «баронами Корф». Эта тройка жуликов, дорожных грабителей большого масштаба, обманывала доверчивых людей рассказами о собственном пароходе и доме на Камчатке и обирала их. После этого я уже боялся всяких «баронов».
Свободное копирование
