Для того, чтобы себе представить происшествие, интересно привести впечатления спасшихся с "Лукулла" офицеров-очевидцев.
"Адриа", отойдя от контрольной станции у Леандровой башни, в начале шестого часа вечера шла правым берегом пролива в значительном расстоянии от "Лукулла" (более мили). Дойдя до траверса "Лукулла", "Адриа" взяла направление, почти перпендикулярное первоначальному своему курсу. Когда "Адриа" подошла к "Лукуллу" до 3-х кабельтовых (300 морских саженей)22, казалось, что она свободно разойдется с "Лукуллом", оставив его с правого борта, но "Адриа", изменив курс, шла прямо на "Лукулл". На "Лукулле" была поднята тревога, и все выбежали на верхнюю палубу.
Сблизившись с "Лукуллом" на полтора кабельтовых (150 морских сажен), "Адриа" отдала один якорь, затем застопорила машину и дала задний ход. Но было уже поздно - по инерции корабль шел прямо на "Лукулл". На расстоянии менее одного кабельтова (100 морских сажен) "Адриа" отдала второй якорь, но это было уже бесполезно.
"Адриа" ударила "Лукулл" в борт под прямым углом и, разрезав борт "Лукулла" на протяжении более трех футов, отошла задним ходом. Никаких мер для спасения людей "Адриа" не приняла: ни одна шлюпка не была спущена, не были поданы концы и круги.
* * *
Вот как описывает происшествие очевидец, подъесаул Кобиев, находившийся на "Лукулле" в минуту несчастья:
“15 октября, около 4 часов 30 минут дня, я поднялся из своей каюты и вышел на верхнюю палубу. Встретившись там с дежурным офицером, мичманом Сапуновым, мы начали гулять. Через некоторое время мы обратили внимание на шедший от Леандровой башни большой пароход под итальянским флагом. Повернув от Леандровой башни, он стал пересекать Босфор, взяв направление на "Лукулл". Мы продолжали следить за этим пароходом. Пароход с большой скоростью, необычайной для маневрирующих или входящих в Золотой Рог судов, приближался к "Лукуллу". Заметно направление пароход не менял, и было ясно видно, что, если он не изменит направления, "Лукулл" должен прийтись на его пути. Когда пароход был прямо на носу итальянского дредноута "Дуильо", я, видя, что итальянский пароход не уменьшает скорости и не изменяет направления, спросил мичмана Сапунова, не испортилась ли у него рулевая тяга, так как при той скорости и громадной инерции, какие он имел, он не успеет свернуть в сторону, даже если положить руль круто на бок. Сапунов ответил, что, действительно, что-то ненормально. Но тогда пароход не шел бы с такой скоростью и уверенностью, давал бы тревожные гудки и так или иначе извещал бы о своем несчастьи и опасности от этого для других. Тем не менее пароход, не уменьшая хода, двигался на яхту, как будто ее не было на его пути... Шагов примерно за 300 от яхты мы увидели, как из правого шлюза отдали якорь. Тут нам стало ясно, что удара нам в бок не миновать, так как при скорости, с которой шел пароход, было очевидно, что на таком расстоянии якорь не успеет и не сможет забрать грунт и удержать пароход, обладающий колоссальной инерцией. Мичман Сапунов крикнул, чтобы давали кранцы, и побежал на бак вызывать команду. Я кинулся к кормовому кубрику, где помещались мои казаки и закричал, чтобы они по тревоге выбегали наверх. В этот момент я услышал, как отдался второй якорь, и пароход, приблизясь так, что уже с палубы "Лукулла" нельзя было видеть, что делается на носу парохода, продолжал неуклонно надвигаться на левый борт яхты. Секунд через 10 он подошел вплотную, раздался сильный треск, и во все стороны брызнули щепки и обломки от поломанного фальшборта, привального бруса и верхней палубы”.
Свободное копирование
