По вечерам иногда ходил со знакомой русской дамой X. и капитаном Джонсоном, начальником местной английской полиции в "русский кружок", открытый сыном известного киевского железнодорожного инженера. Там по вечерам танцевали. На вечерах преобладали русские дамы с целым окружением английских офицеров, осанистых и добротных.
На фоне этих точно отсеянных, приличных, пропорциональных, умытых, даже во хмелю сохранявших спокойствие мужчин особенно отвратительно выделялся большевик грузин Г., покровительствовавший незнакомке, жившей в номерах при клубе. Он работал по "торговой" части. Атлетическая грудная клетка, голова, посаженная прямо на плечи, хамские повадки и скверный русский язык, вечно выпивший, дравшийся направо и налево, причем прежде всего доставалось "подруге".
Однажды мы были свидетелями комического скандала. Мы сидели за столиком у стены и смотрели на собиравшуюся танцевать публику. В дверях появилась высокая элегантная дама с испуганными, сильно подведенными глазами, видимо, волновавшаяся. Это была "вечная спутница" Г., который только что наградил ее увесистой пощечиной. Она держалась за щеку. В темноте за порогом, как бы в дверях, раздавались удары стэка, из которых каждый попадал куда следует по лицу. Будто станок работал. Г. в темноте избивал какого-то неведомого и незримого нам, чем-то ему неугодившего противника. Избиваемый, по-видимому, не сопротивлялся, а только изумленно вопрошал:
— Parlez-vous français, parlez-vous anglais?21
В этом страстном интересе избиваемого узнать язык, на котором он мог бы мирно объясниться с избивавшим его обидчиком, мне показалась аллегория. Так изучают европейцы большевизм в России. Все ищут с ним общего языка. А удары сыпятся, сыпятся.
Аллегорию можно было бы легко продлить. Сидевший с нами представитель междусоюзной власти, английский полицмейстер, не шелохнулся; он предоставлял "джентльменам" самим привести в ясность свои отношения, хотя за дверями казино в сущности была налицо не драка, а нападение вооруженного стэком хулигана на прохожего, миролюбиво настроенного.
Буфетчица отмечала долги по книге за клиентами, фамилии которых неизвестны, так: "Старательный" (англичанин, старательно танцующий), "Подбородок", "Чичиков" и так далее.
Тапером в клубе служил видный юрисконсульт петербургского министерства. Пианист и скрипач, приступая к фокстроту, мне сообщили, что он ими переделан из "Прелюдии" Рахманинова.
Перетряхнуло свет. Наверху чья-то брошенная жена проводила время за шампанским с "торговым" большевиком, а внизу "рояль скотч грей" (шотландские стрелки короля) танцевали с эмансипированными турчайками и тургеневскими Лизами фокстрот, перелицованный из "Прелюдии" Рахманинова действительным статским советником.
Свободное копирование
