Двери бюро печати, представлявшего собой большой магазин в самом бойком месте Перы, были открыты для всех. Ко мне ежедневно являлись посетители по разным надобностям. Приходил раненый в голову генерал с просьбой переиздать его военное сочинение. Приходили и провокаторы, подосланные контрразведкой. Приходили и просто чудаки.
Один известный русский фабрикант через посредника предлагал мне за 50 лир купить его сон, сон, правда, пророческий, где играл роль великий князь Дмитрий Павлович и происходило под его водительством свержение большевиков в Москве.
— Ведь это сон. На что он мне или вообще кому-нибудь? - возражал я.
— Вы можете его размножить, напечатать.
Чаще всего просили денег, начиная издалека.
Бюро имело выходящую на улицу витрину, такую же, какие бывают у магазинов. В витрине, между прочим, была вывешена карта с отграничением русских земель, отданных большевиками, и с указанием на карте племенного состава владений, в том числе в Галиции, Угорской Руси и прочих.
Карта привлекала к себе внимание. Заведуя бюро печати, я оценил значение выходящей на улицу торговой витрины. Такая витрина в пропагандном смысле может заменять газету. Мимо нее проходит тысячная толпа ежедневно. На площади Туннеля проходило и больше. Останавливался у окна иногда тот, кто не брал в руки книги или газетного листа.
Ко мне зашел галицкий политический деятель М. Он заявил, что знал меня по III Государственной думе, где я, мол, боролся с пьянством.
Я ему ответил, что ни в одной думе не состоял и, в частности, с пьянством не боролся, считая, что ничем не надо злоупотреблять, даже трезвостью.
Выяснилось, что он меня принимает за Челышева. М. уверял, что они в Угорской Руси имеют гораздо более политического опыта, чем мы, русские, потому что мы только теперь "расстреливаемся" и сидим по тюрьмам, а они будто бы испытывали это раньше.
Потом, разумеется, появились подписные листы. Я дал одну лиру от себя лично. Галичанин потребовал, чтобы я еще, кроме того, дал "от учреждения". Я отказал. Он как-то свистнул носом и ушел, взяв копию выставленной в витрине карты.
Мой приятель, лидер турецких социалистов, принимавший меня, как впоследствии выяснилось, за большевика, хотел во что бы то ни стало использовать мою витрину для объявления о продаже им дома, в чем я ему отказал. Русский беженец предлагал мне соединить бюро печати с антиквариатом. Один инженер умолял пустить его в бюро для скупки золота, серебра и платины, а также для продажи консервов. Насилу ему втолковал невозможность такой затеи. Надо был вооружиться большим терпением, чтобы выслушивать бредни и доказывать их несостоятельность людям в большинстве случаев с надорванными нервами и неуравновешенным.
Не всегда просили денег, иногда их приносили. Помню, ко мне раз зашел католический монах, который принес 500 франков "для генерала Врангеля" от ... папы. Монаха я больше никогда не видел. Он сунул мне переводный чек банка (женевского), сказал по-французски, для кого предназначаются деньги, и ушел.
Однажды ко мне зашел румяный блондин, полный жизнерадостности, хохотавший и потиравший руки. Это оказался К. - мой товарищ по прокурорскому надзору. Я его потерял из виду за последние годы. Революция его застала в Тифлисе. Он был всегда крайне правых взглядов, а потому после первой революции ему пришлось выдержать натиск слева. Его хотели ликвидировать, как члена палаты. К., большой чудак, рассказывал про возникшие против него гонения и о том, как он против них упорно оборонялся. Смеялся при этом и самодовольно потирал руки.
— Скажи, пожалуйста, что ты здесь-то делаешь?
— У меня срочная серьезная работа, на которой я зарабатываю большие деньги.
— Какая работа?
— Видишь ты, тут же живет богатая американка, миллиардерша, уезжающая на днях на родину, в Соединенные Штаты. У нее русский повар, отказывающийся с ней ехать. Так вот, она поручила мне перевести рецепты любимых ею русских блюд на английский язык. Их очень много. Я за это получу большие деньги.
— Господь с тобой, при незнании английских кулинарных терминов, ты такого напереведешь, что после первого же изготовленного по твоим рецептам обеда американская семья умрет!
К. меня успокоил: он отнесся к работе добросовестно - изучил терминологию по английской кулинарной книге. Репертуар блюд американки был очень обширен: туда входили и некоторые польские "пирожные" - "пляцки", мазурки".
Свободное копирование
