19 октября 1920 года, Качалкино
N. пишет:
Результат размышлений за прошедшую бессонную ночь: приговор Вы сами себе вынесли, определив свое чувство как 'надрыв'. Да, надрыв! Но это все-таки тоже любовь.
Бывает простое цельное чувство, а бывает и с надрывом. Это проклятое наследие старой жизни, нажитое еще русской интеллигенцией, стремление вариться в собственном соку, желание абсолютного, муки над мировыми вопросами, оторванность от жизни, высшая интеллигентность и пр., и пр. Все это присуще главным образом русской интеллигенции и Достоевским разобрано по косточкам. Несомненно, это болезненное явление, что-то вроде массового умопомешательства. Болел и я этой болезнью, но быстро вылечился, и Достоевский - не мой любимый писатель, несмотря на всю его талантливость. Болеете и Вы; это сказывается и при выборе Вашей специальности, и при выборе места службы, и в желании перемены мест, и теперь. Многие аргументы, которые я твердо помню и буду помнить, говорят о наличности чувства, и мне кажется, Вашей здоровой натуре пора бы начать лечиться от этой для Вас не хронической болезни. Я бы мог помочь этому: надо лишь при мне мыслить вслух. Много еще есть недоговоренного, скрытого. Вы хотите опровергнуть старую истину: 'В здоровом теле - здоровый дух'. Эта болезнь Вам не подходит, и хочется верить, что Вы от нее излечитесь... для меня.
Что-то будет дальше? Выпал снег, зима настала. Холодно телу, холодно и на душе. Бррр... Неужели это начало вечной для меня зимы и 'Не для меня придет весна'? (114)
N. прав - во мне есть эта болезнь со всеми ее отрицательными чертами: у меня были созданы идеалы, которые разбиваются при столкновении с беспощадной реальностью, и необыкновенно тяжело становится от этого. До сих пор я мало соприкасалась с окружающей жизнью, я жила в своем созданном мире, и тепло, хорошо было мне.
Теперь я столкнулась с действительностью и запуталась, одолели сомнения и не видно из них выхода. Что же в конце концов, люблю я N. или нет? Это ведь самый существенный для меня вопрос!..
20 октября 1920 года, Качалкино
Мысли мешают заниматься. Думы тянутся длинной, нудной вереницей, от них нет спасения.
23 октября 1920 года, Качалкино
Эти дни N. не было в Качалкино.
Я выясняла свое отношение к нему. Иногда было желание тихо ласкать его, называть нежными именами.
Тяжело было встречаться с его женой, видеть ее сдержанный злой взгляд. Я привыкла, что ко мне все хорошо, доброжелательно относятся, и мучительно это переносить.
Когда я думаю о жизни с N., мне представляется что-то серенькое, будничное. Мне кажется, он ничего не может дать мне, а напротив - засушит имеющееся.
Хочется бурной, интересной жизни, а не тихой пристани.
***
Положение усложняется: меня заинтересовал Воробьев, так что я теперь совершенно запуталась в определении моего чувства к N. Может быть, это влечение чисто внешнее, сказывается мое стремление к путешествиям, новым местам, новым впечатлениям, а он был морским офицером, плавал, много видал. Вероятно, может много рассказать, и до страстности хочется самой все это видеть.
В детстве я зачитывалась Майн Ридом, Жюль Верном и другими описаниями путешествий - видимо, это наложило отпечаток, который не стерся и в 23 года.
Возможность чего-то бесконечно нового, захватывающего тянет к Воробьеву.
Может быть, это только иллюзия, тогда и надо скорее раскрыть, почему мне хочется поговорить и узнать Воробьева.
***
Опять раскрытие эсеровского заговора: бесконечные аресты, расстрелы...(115) Какое право имеют люди расстреливать себе подобных? Почему они только свои принципы и учения считают верными и непогрешимыми, в человечестве нет ничего абсолютного.
Эти расстрелы и вообще лишение жизни человека не могут оправдаться никакими доводами.
На войне гибнут тысячи молодых жизней... за что?
26 октября 1920 года, Качалкино
Я запуталась. Непрестанная работа мысли утомила меня.
N. дал мне желание любви, но люблю ли я его?
Я устала от неразрешенных вопросов, чувствую, что начинает притупляться отзывчивость как к чувству N., так и своему.
Решила поговорить с N. и, может быть, выяснить. N. тоже устал от неопределенности, тем более что ему приходится поддерживать и состояние жены, так что ему вдвойне трудно.
Говорили долго, много, залезли в неопределенные дебри доводов и мотивов. Но я чувствовала, что это не дает облегчения. Надо твердо решить, да или нет. Обещала N. поддерживать наши свидания.
Свободное копирование
