25 апреля 1919 года, Собакино
Вчера приехала в Собакино. Сейчас работ пока нет, буду ждать Александра Ивановича. Занялась устройством своей комнаты. У меня большая, достаточно светлая комната, мягкий диван, чему я придаю большое значение, так как люблю поваляться с книгой. Из окон красивый вид в парк, так что летом много будет зелени.
26 апреля 1919 года, Собакино
Как в городе малозаметна была весна. А здесь... все живет, дышит. Начала зеленеть травка, в поле и парке так много птичьих голосов. Сегодня теплая, звездная ночь, в парке таинственно и тихо... В душе клокочет что-то, хочется красоты, поэзии. Разум молчит, работает только чувство. Как-то вся растворяешься в этом аромате. А что же будет, когда начнутся лунные ночи, прилетят соловьи, а соловьев здесь, говорят, бывает много! Хочется сильных ощущений, ведь в моей жизни не было ни одной страсти, всегда заранее обдуманные, распланированные действия. Ведь я никогда не испытывала сильного горя или радости.
Я сейчас искусственно стараюсь быть в стороне от кипучей жизни, чтобы она не отнимала времени у занятий и книг. Хочется сейчас в ущерб общественной жизни приобрести побольше знаний, понятий... Я чувствую, что стоит мне только заняться общественной и практической деятельностью, я увлекусь, забуду все.
28 апреля 1919 года, Собакино
Здесь, на станции, много служащих, и как-то с первых дней произошла дифференцировка: на старших и младших. К первой группе принадлежат профессора по почвоведенью, метеорологии и селекции - порядочные консерваторы и очень серьезные люди, а другую группу составляют я, Елизавета Григорьевна (метеорологичка), Борис Александрович (заведующий хозяйством) и Юрий Михайлович (кончивший гимназист, ключник). На нашем конце стола веселый смех и оживленный разговор. Часто подтруниваем над 'нашими профессорами'. Они так надеются и так верят в Колчака, что удивляешься. Они ждут лучшего, прежнего. Нет, это ведь опять переворот, опять кровь! Идет кадровое офицерство, которое жаждет отомстить большевикам за все. Довольно страданий и лишений! Надо сознаться: большевики крепко держат власть, и они теперь осознали многие свои ошибки и идут на многие уступки, их жизнь заставляет это сделать - это самый лучший критерий для возможности прививки всяких теорий. Сейчас начинает что-то организовываться, налаживаться, и надо пожелать счастливого начинания этим благим намерениям. Довольно уже мы разрушали!
29 апреля 1919 года, Собакино
Начинаю понемногу входить в курс своего дела. Закладываю опыт с удобрениями, веду наблюдения по семенному огородничеству. А главное, я могу наконец сама окунуться во все, следить за всем ходом как научного дела, так и хозяйственного. Александр Иванович Стебут говорит нам: 'Везде ходите, все смотрите, над всеми наблюдайте, главное, наблюдайте, это для вас самое важное. Умейте разбираться во всем, все налаживать. Здесь важны не знания - это всегда в книжке можно прочитать, - а понимание'. Как же я с ним согласна! Это большая свобода, что меня не впрягают в определенную будничную работу. Я могу приобретать самые разносторонние практические знания.
30 апреля 1919 года, Собакино
Последние дни занялась чтением своего дневника. И странно, что у меня совершенно ничего не написано о поступлении на курсы и о жизни в Москве вообще. Это чудное, светлое время! Время кипучей, деятельной жизни, полной интереса, особенно после застоя в Скопине. Ведь там казалось все таким скучным. Иногда хотелось чего-нибудь, пусть это будет страшное, несчастное! Все равно - лишь бы что-нибудь новое! Москва дала пищу пытливому уму и рвущимся силам. Здесь не хватало времени. Надо было слушать курсы сестер милосердия (где мы тогда с Маней занимались), вести занятия у себя на курсах. А там собрания, лекции, театр, христианский кружок, вечеринки. Нужно было всюду поспеть. И жизнь летела! Казалось, не успеешь получить всего возможного, узнать всего интересного.
Тогда у нас была хорошая компания из шести студентов. Они жили в одном доме с нами и часто у нас бывали. Сколько вечеров проводили мы за интереснейшими разговорами, много мечтали, строили планы на будущее. Все были хорошие люди, особенно один. Это была живая, глубокая душа, впечатлительная, отзывчивая натура, разговор с ним всегда так много давал.
Свободное копирование
