В это время в одном из московских застенков умирал от голодовки, продлившейся, по словам одних, 54 дня, по словам других, только 30, один из бывших секретарей Троцкого Георгий Валентинович Бутов, у которого пытались вырвать заявления, способные бросить тень на Старика. Молчите об этом, молчите! Прежде всего, не будем озлобляться по поводу личных неудач! В счет идет только политика. В октябре-ноябре 1929-го я прилагал все усилия, чтобы пролить свет на другую трагедию — безуспешно. 21 октября арестовали одного из наших малоизвестных товарищей-рабочих, Альберта Генрихсона с завода «Красный треугольник», участника революции 1905 года, вступившего в партию во время гражданской войны. Десять дней спустя его жена, вызванная в тюрьму, нашла лишь его изуродованный, с разорванным ртом, труп. Начальник сообщил вдове, что заключенный покончил с собой, и протянул сторублевую бумажку... Парткомы пообещали провести расследование, но спустили его на тормозах. Мы провели свое, и оно привело меня в старый петербургский дом: шесть этажей перенаселенных квартир. Паренек, сын покойного, утверждал, что его водили туда, в комнаты, которые он подробно описал, на собрание «друзей папы»; эти «товарищи» долго расспрашивали его о деятельности и высказываниях его отца. ГПУ? Истерия? Мы так ничего и не выяснили.