Моё ТМУ. Третий курс - 10

Танкер "Агамали Оглы", однотипный с "Профинтерном" (идёт в грузу)

     К 60-ым годам в Каспаре, по-моему, оставалось четыре таких судна: "Профинтерн", "Коминтерн", "Генерал Ази Асланов" и "Герой Мехти". "Профинтерн" и внешне выглядел устаревшим. Корпус его, по-моему, был не клёпанным, а уже сварным, но форштевень вертикально уходил в воду, а верхняя часть кормы была далеко вынесена над водой. Бак, носовая часть, был приподнят, в нем размещались всевозможные кладовые помещения.

У него была довольно большая надстройка на корме, и меньших размеров средняя надстройка. Машина размещалась в кормовой части.

Нос, средняя и кормовая надстройки были связаны переходными мостками, расположенными на высоте около двух метров над палубой. Это связано с тем, что когда танкера полностью загружены, высота надводного борта у них составляет меньше метра и уже при небольшом волнении, не говоря уж о шторме, по палубе было опасно ходить.  

В средней надстройке размещались ходовая рубка, радиорубка, кают-компания, каюты капитана и стармеха.

Там же жила и вся остальная судовая аристократия. В кормовой надстройке жил рядовой состав, там же была столовая команды. К нам с Тулягой в каюту подселили Малого и Агасалима.  

В конце февраля "Профинтерн" вышел из завода и пришвартовался в нефтяном порту. К нашему удивлению, семь тысяч тонн нефти в нас залили часа за четыре, и мы вышли в море. Маршрут у нас был Баку - Махачкала. Весь месяц с небольшим, которые мы проплавали на "Профинтерне", мы так и ходили.  

Путь от Баку до Махачкалы занимал часов десять - четырнадцать, в зависимости от погоды и силы ветра, который на этом маршруте был встречный: мы шли с юга на север, ветер всегда дул с севера на юг. Каспийское море считается неспокойным, а в этот период оно особенно часто штормит. Но длинный и узкий "Профинтерн", корпус которого почти целиком находился под водой, был почти неподвержен килевой качке.

Все менялось, когда на траверсе Махачкалы мы, повернув на девяносто градусов, направлялись к берегу. Волны теперь били нам в борт, и судно начинало раскачиваться, как Ванька-встанька. Хорошо, что продолжалось это не более часа - двух.  

В Махачкале нас разгружали за шесть - восемь часов и мы, приняв балласт, топали обратно в Баку. При попутном ветре и налегке мы добегали до Баку часов за девять - десять.  

Иногда в Махачкале мы сходили на берег. Автобус, который ходил от порта в город, благоухал анашой. Некоторые мужики курили ее, не таясь от пассажиров. Похоже, она вызывала обильное слюноотделение, потому что они все время плевали на пол.

Мартовская Махачкала не производила на нас впечатления и мы, побывав там пару раз, больше на берег не сходили.  

На обед на флоте отводится два часа, мы с Эльмаром иногда, в солнечный день, выбирались на палубу кормовой надстройки и, укрывшись от ветра за трубой, нежились на весеннем солнце. Но холодный ветер, в конце концов, доставал нас и там, и мы спускались в каюту.  

Вахту мы не стояли, с девяти до семи выполняли в машине работы, которые нам поручали. Бывало, когда вечером мы ложились спать, танкер шёл в Баку, а утром, проснувшись, оказывалось, что мы из Баку уже идём в Махачкалу. Свободные же от вахты бакинцы, когда бы мы не пришли в Баку, хоть на пару часов, но успевали заскочить домой. Не пропускал стоянки в Баку и Агасалим - запасался на рейс анашой.  

Помню, после первого прихода в Баку меня удивила наша буфетчица, коренастая чернявая татарка лет тридцати пяти. К отходу она явилась на судно с забинтованным лицом. Причём, бинт в один слой закрывал ей глаза.

На мой удивлённый вопрос, что с ней случилось, она ответила, что ничего страшного. Потом ребята из команды пояснили мне, что как только она появляется дома, ее то ли муж, то ли хахаль регулярно сажает ей фингалы под оба глаза. Вот она и пытается скрыть их под бинтом, а сквозь один слой она все видит.

Потом я привык к виду ее забинтованного лица, но первый раз оно произвело на меня впечатление. Не знаю, почему она не пользовалась темными очками.