Вскоре мы вернулись в Таллин. Все наши ребята уже проходили плавательскую практику. Предстояло идти плавать и нам. Я попал к рыбакам в ЭРЭБ (Эстонскую Рыбопромысловую Экспедиционную Базу) на плавбазу "Украина".
Это был сравнительно новый пароход польской постройки водоизмещением тысяч пять тонн. Там уже был парень из параллельной эстонской группы Генка Метс. "Украине" предстоял рейс на пару месяцев в Северную Атлантику к Фарерским островам.
А пока "Украина" стояла в плановом ремонте на одном из судоремонтных заводов. Надо сказать, что это был для нас не лучший вариант, потому что в плавательскую практику нам засчитывалось только то время, когда судно находится в море, стоянка в ремонте нам ничего не давала.
Нас с Генкой поставили на чистку котлов. По утрам мы, переодевшись в найденные на судне грязные робы, через узкий лючок забирались внутрь котла и скребками сдирали со стенок довольно толстый слой накипи. Внутри котла было душно и неуютно.
Сначала с нами работали ребята из машинной команды, но потом они как-то постепенно отстранились от этого дела, предоставив выполнять эту грязную работу курсантам-практикантам.
Однажды, когда я в одиночестве обдирал накипь, в котёл случайно пошёл пар из соседнего работающего котла. Вмиг котёл заволокло горячим туманом. В какую-то долю секунды я проскочил через люк, обычно эта непростая процедура требовала времени, и высказал вахтенному машинисту все, что в тот момент о нем думал. Ясно, что ничего хорошего машинист от меня не услышал. Вечерами, с трудом отмывшись от котельной грязи в душе, мы с Генкой или шли в город, или болтались на судне. До мамы добираться было довольно далеко, бывал я у неё нечасто.
Четвертым штурманом на "Украине" оказался Евгений Попов, прошлогодний выпускник нашего училища.
Познакомился я там ещё с одним человеком: Женей Злобиным, с которым год спустя нас снова свела судьба, и он стал моим другом на долгие годы. А тогда он был инженером по навигационным приборам, а я курсантом-практикантом.
Просто, знали друг друга, поскольку были на одном пароходе. Мы все ждали, когда же пойдём в рейс, но "Украину", выпихнув с завода, продержали ещё почти месяц на рейде. На берег стало попадать сложнее, только на судовом катере. Ходил он нечасто.
На берегу нас встречал пограничник, нужно было предъявлять ему документы. Проверяли документы у нас и когда мы садились на катер, чтобы вернуться на "Украину".
Как-то раз, когда мы шли к берегу, кто-то из ребят попросил высадить его в другом месте, катер повернул, мы увидели, как пограничник, ждавший нас на обычном месте, машет нам руками и что-то кричит. Потом он исчез. Когда катер приткнулся к берегу, и мы уже собрались соскакивать с него, откуда-то выскочил потный, красный как рак погранец.
Направив на нас автомат, он диким голосом завопил: - Всем оставаться на месте, стрелять буду.
И слегка отдышавшись добавил: - Чекиста нае..ть хотели. Чекиста х... нае...шь.
Потом последовала обычная проверка документов. Наверное, его натаскали так, что он всюду видел шпионов и нарушителей государственной границы. Видимо, он накапал на нас своему начальству, потому что моториста после этого на катере поменяли
Наконец, мы стали готовиться к выходу в море. Мы встали к причалу в Рыбном порту, и закипела работа. На пароход завозили в огромном количестве бочки, которыми мы должны были снабжать СРТ - средние рыболовные траулеры, ведущие промысел сельди в Атлантике, соль, продукты, тралы и массу всякого другого имущества. Весь экипаж участвовал в погрузке этого добра.
Я уже мысленно был в Атлантике, и тут вдруг оказалось, что мне не открыли и вторую визу. Меня быстренько списали с судна. Полтора месяца практики пошли коту под хвост.
В училище начальник практики, живая легенда Яков Яковлевич Шапошников, почесал репу и направил меня в Эстонское Пароходство на небольшой теплоходик "Найсаар", совершающий каботажные рейсы вдоль эстонских и латвийских берегов.
В Пароходстве их было три однотипных малыша водоизмещением тонн по семьсот, названных по наименованию тоже небольших эстонских островов: "Кихну", "Рухну" и "Найсаар". Моряки шутили: как кихну, так и рухнешь. "Найсаар", правда, в эту формулу не вписывался.
На "Найсааре" меня встретили неплохо. Механики, трое молодых ребят-эстонцев, были выпускниками нашего училища, поспрашивали о преподавателях, о делах в училище. Они были выпущены дизелистами, поэтому спрашивали о Жуховицком - как он, все такой же фанат дизелей?
Вахту мне определили нести вместе со вторым механиком, он особенно меня не гонял. Поселили меня в каюте, где жил немолодой эстонец моторист и тоже эстонец, студент - практикант судоремонтного факультета Таллиннского политехнического института, хороший парень, мы с ним сразу поладили. Он, правда, через неделю списался.
На судне проходил практику ещё один курсант - водитель из питерской мореходки. Был ещё один парень - выпускник этого года одной из мореходок - электромеханик. С этими ребятами я сразу нашёл общий язык, втроём мы, в основном, и общались.
Правда, электромеханик целыми днями лазил по судну. К его большому удивлению оказалось, что на "Найсааре" не имелось схем электроснабжения. Как работали его предшественники, он не мог понять. Теперь он пытался разобраться, что к чему и нарисовать схемы.
Питерский водитель оказался моим земляком - москвичом. Парень не умолкал ни на минуту. Каких только историй мы от него не наслушались. Помню одну - у него была подруга, которая работала в телефонной службе Ленгорсправки. Как-то он на несколько дней уехал из Питера в Москву. Случилось так, что в этот же день из Москвы в Питер выехал его отец. Ехал он всего на один день, вечером должен был возвращаться обратно. Времени заехать к сыну у него не оставалось, он решил позвонить в мореходку, чтобы договориться с ним о встрече хотя бы на вокзале. Набрал 09, спросил номер телефона мореходного училища.
Телефонистка спросила, кого ему там надо, имея в виду телефон какой службы в училище. Он машинально назвал фамилию сына. - Его сейчас нет в Ленинграде, он на несколько дней уехал в Москву, - ответила справочная.
Оказалось, он попал на подругу сына.
Домой отец приехал потрясённый:
- Ну ты даёшь, - сказал он при встрече сыну, - о твоём местонахождении уже Ленгорсправка информацию выдаёт.
Подобных историй у него в запасе было великое множество. Мы хохотали, не зная, верить ему, или нет. Когда мы выражали сомнение в достоверности рассказанного, он не обижался. У парня был весёлый, лёгкий характер.
Но все это было позже, а пока я обустраивался в каюте. Наконец-то после двух лет учёбы я выходил в море. Переход на тральщике из Минной гавани в Купеческую язык не поворачивался назвать выходом в море. Ветра почти не было, волны были совсем небольшие. Зная, что вестибулярный аппарат у меня не из лучших, я слегка опасался, как он будет реагировать на море. Но "Найсаар" бежал, почти как поезд по рельсам, и я успокоился.
Берег исчез из видимости и появилось странное ощущение, как будто я нахожусь посредине огромной тарелки, заполненной водой - горизонт был виден вокруг на все 360 градусов.
Свободное копирование
