Уехали. Еще слышен скрип телег и говорок... Мы немного задерживаемся. У нас машина, мы еще должны подождать подводы, чтобы погрузить остатки имущества. Его еще немного осталось: продукты, палатки, одеяла и... физиотерапия.
Утро ясное и свежее. Мы с начальником сидим в саду на сене под яблоней. Падают желтые листья. Осень. Пора тоски. Странная пустота в голове. Будто кончилось что-то в жизни. Жалуюсь Хаминову.
- Это у тебя реакция после возбуждения. Поспи, пройдет.
- Не хочу спать...
-А я бы выпил сейчас... Хорошо бы выпил! Но нельзя.
Немецкие бомбардировщики полетели с запада. Мимо. Сухиничи уже не бомбят, дальше целятся.
- Смотрите - наш! Куда он прется, один!
Вскакиваем, всматриваемся в небо. Сердце так и рвется - туда, помочь... Восемь бомбардировщиков летят на восток. Не быстро, не высоко, спокойно. Безразлично летят - просто долбить станции, дороги, не боясь ничего. Может быть, и санитарные поезда...
И тут - наш, родной "ястребок", И-16. Он один и мчится прямо на этих... Один! Стреляет - видны трассирующие пули. Пролетел между ними... Задымился бы хоть один фашист, упал... Нет, летят. "Ястребок" повернулся, сделал петлю. Слышна стрельба. И опять ничего...
- Ну, улетай, что ты сделаешь один, улетай!
Это мы кричим, как будто он может услышать. Но он снова делает заход и прямо сверху пикирует на немцев. Снова короткая сильная стрельба - все они стреляют в него, в одного...
- Нет, он просто ищет смерти! Он не вышел из пике. Загорелся, черный дым - и самолет падает где-то за холмами. Парашют не появился. Стоим, растерянные, потрясенные, слезы в глазах и даже, кажется, текут... Они пролетели над нами, как утюги, не нарушив строя... Будьте вы прокляты! Нет, никто не поднимал кулаков и не сказал этих слов, мы все не любим слов... Но каждый подумал, уверен. В голове вертится: "Безумству храбрых поем мы песню..." А может, это не храбрость, а отчаяние?
