Накануне вечером Луиза предупредила, что кофе завтра будем пить в 7 утра, в 7,30 едем в Эльзас. Герман озабоченно напомнил, чтобы не забыла положить в сумочку «аусвайс». Меня удивил этот вопрос, с паспортом я не расставалась даже при поездках в Касстелляун. Хайнц за ужином был радостно возбужден, повторяя:«Татьяна, завтра мы едем в Эльзас». Зльзас так Эльзас, -подумала я, привыкнув в самым неожиданным поездкам. Звонок в комнате Хайнца прозвенел без четверти семь, вслед за ним раздался ликующий возглас:«Татьяна, Ком ессен», пошли мол завтракать. Я замешкалась, ожидая пока сосед по этажу освободит туалетную комнату, и за дверью услышала запыхавшийся голос приятельницы: «Татьяна, шнель-шнель».
Господи, да что там у них стряслось. Быстро спустившись в столовую нашла своих приятелей за столом, в кухне шипела кофеварка –автомат, а первая порция бодрящего напитка была налита в кувшины –термосы. Хайнц успел намазать маргарином бутерброды, прикрыть их толстыми пластинами сыра и колбасы под предостерегающим взглядом Луизы, следившей, чтобы брат не переедал из-за семейной склонности к диабету. Я поздоровалась, пожелала приятного аппетита и налила кофе. Есть мне так рано не хотелось, но Луиза скомандовала: «Ессен, Татьяна,- впереди дальняя дорога». Я подчинилась, хотя и была уверена, что без традиционных бутербродов, яблок и бананов Луиза дом не покинет. По меркам моих приятелей 200-300 километров -расстояния очень большие, а для меня, как до дальнего райцентра. И не на БМВ, а на уазике, который вытряхнет из тебя за эту поездку любую блажь. Но вот завтрак окончен, Луиза не доверяет на этот раз мою привычную работу- мытье посуды, коротко обронив: «Нет времени».Я поднимаюсь к себе, ещё раз проверяю документы и выхожу во дворик. Этот день запомнился в мельчайших деталях.
Сеет мелкий осенний дождь, вода на тротуаре не задерживается. С точностью до минуты подкатывает чистенький автобус, почти полностью заполненный людьми. Они радостно приветствуют нас, обращаясь к приятелям по именам, я тоже вижу много знакомых лиц. Рассаживаемся, ждём минуту опоздавших и трогаемся в путь. Два часа спустя подкатываем к придорожному кафе, тут же в стороне автозаправка. В дороге мы уже съели по бутерброду, но все равно выходим из автобуса. В кафе людно и Луиза тут же пристраивается в хвост очереди Кофе, сок, минералка, для Германа лёгкая закуска -подошло время перекусить, диабет напоминает о себе. Пожилые фрау придирчиво выбирают пирожные, советуясь между собой. Мы с Луизой ограничиваемся чашкой кофе, и спустя полчаса снова в путь. Но вот внимание привлекла специфическая разметка дороги, служебные помещения. Автобус притормозил, в него заглянул пограничник. Проверив бумаги водителя, махнул рукой, улыбнувшись- проезжайте. Я не поняла, что мы пересекли границу, да и форма мало походила на военную - вязаный джемпер защитного цвета с кожаными наплечниками. Больше ничего разглядеть не удалось, в салон служащий даже не поднялся.
Автобус покатил дальше, за окном мелькали леса и перелески, хутора и небольшие города, защищенные от дорожного шума бетонными заборами. Спустя четыре с половиной часа притормозили на небольшой площадке. Мне показалось, что я уже не раз видела эту площадь с флагами, массивное здание современной архитектуры из стекла и бетон.. Мы во Франции, наконец-то дошло до меня, «Боже мой, Франция, Страсбург»-- повторяла я, забыв, что моя русская речь непонятна приятелям. Герман истолковал моё изумление по - своему, он был уверен, что я знаю, куда мы едем. Подождав, пока выберутся из автобуса попутчики, двинулись дальше, огибая дворец, к месту встречи с гидом, как поняла по репликам Луизы и Германа. Прошли по улочкам, таким же, как в Германии, отличие было лишь в том, что их названия и указатели были на французском языке.
Подошли к собору, массивному и величественному, в строительных лесах. Около него копались в развороченной земле археологи, не обращавшие ни малейшего внимание на толпы туристов, наблюдавшие за их работой. А чем было еще заняться в томительном ожидании экскурсии. Я огляделась, маленькая площадь наполовину была заставлена белыми столиками, под легкими тентами неторопливо потягивали вино, ели мороженое, прихлёбывали кофе горожане. Откуда -то совсем по-домашнему потянуло сладковатым дымком, запахло жареным мясом, кофе, свежевыпеченным хлебом. Выражение покоя и прекрасного расположения духа на лицах встречных, казалось, не могли поколебать ни назойливые продавцы кожаных поясов и золоченой бижутерии из Африки, и не менее настойчивые турчанки -попрошайки в национальной одежде. Я удивилась, просящих милостыню в Германии видеть не довелось.
Ожидание затянулось, женщины отошли к витринам магазинчиков с сувенирами и модной одеждой. Я осталась на месте, стараясь запомнить этот тёплый, со срывающимся слепым дождём день, безмятежные лица французов, немцев, итальянцев, прогуливающихся по площади. Когда, наконец, подошёл запоздавший гид, запускать туристов в реставрируемый собор перестали.
Немцы негромко, огорченно заговорили: ещё бы, французы покусились на святое –на орднунг –священный порядок. В Германии такого не случилось бы. Посоветовавшись, решили не ждать и двинулись дальше. Герман пояснил-пора обедать. Вскоре подошли к неброскому зданию на берегу одного из каналов, постояли несколько минут у мостика, поджидая отставших, и вошли в ресторанчик, стилизованный под старинную портовую таверну. Сердце мое замерло от восхищения. Именно такими я представляла описанные Грином заведения, где проводили время герои его непревзойденных творений. Потемневшие от времени деревянные балки поддерживали низкий потолок. На стенах висели старинные гравюры парусников и шхун, предметы старинного быта - всё это придавало неизъяснимую прелесть необычному заведению В окно виднелась бурлящая, с белесыми бурунами, по-осеннему мутная вода канала. На столах, покрытых белоснежными хрустящими скатертями, лежало меню, на оборотной стороне которого был нарисованный в красках план Страсбурга. Я прихватила его в качестве сувенира, с молчаливого согласия Германа. Хайнц первым припрятал такой же в свою сумку.
Сделали заказ, и началось ожидание, которое попыталась скрасить появившаяся невесть откуда певица с парой музыкантов, настраивавших на ходу инструменты. Вокруг стремительно и неслышно сновали официанты. Неопределенного возраста, худенькая, скромно одетая женщина негромко начала напевать, вступили музыканты и постепенно, набирая силу и заполняя помещение, зазвучал по -французски грассирующий голос. Бог ты мой, мелодия, любимая с юности. В ту пору не расставалась с пластинкой Эдит Пиаф, песни были из репертуара «французского воробышка». Немцы негромко переговаривались между собой, не обращая внимания на певицу. Зазвучала бессмертная мелодия “Бесаме. мучо”, но мои соседи остались равнодушны и к ней. Наконец принесли заказ, я начала есть и вдруг испуганный возглас едва не заставил поперхнуться. Моя соседка с ужасом смотрела в тарелку, повторяя: «фиш, фиш” - рыба то бишь.. В самом деле, рядом с отбивной и картофелем–фри разлеглась несколько поодаль зажаренная рыбешка, размером с аквариумного меченосца. Фрау перестали есть, а Луиза, повернувшись ко мне с изумлением произнесла по-немецки: «рыба с глазами». Каким штормом занесло эту крошечную рыбёшку в блюдо почтенной немецкой фрау, одному богу известно. Почему-то именно наличие глаз потрясло мою приятельницу до глубины души.
Настроение было испорчено, за столом негромко заговорили, но ничего, похожего на скандал, конечно, не было. Несколько дам, в их числе Луиза, отодвинули свои блюда. Герман подозвал официантку и негромко заговорил с ней, показывая то на несчастную жительницу водоёма, то на отбивные с кровью. Дамы ограничились минеральной водой, а я с удовольствием доела свой обед, ожидая, чем закончится это маленькое происшествие. Наконец показалась наша официантка со счётом и известием, что хозяин приносит свои глубочайшие извинения и возвращает деньги не только отказавшимся есть, но и водителю, доставившему уважаемых гостей в его ресторанчик. Германа, принявшего участие в судьбе оставшихся без обеда фрау, приняли за водителя экскурсионного автобуса и решили покормить за счёт заведения. Смущенный приятель уплатил за троих, сэкономив на Луизе, и отказался от дарового угощения, предназначенного водителю, которого среди нас не было.
Пострадала и певица. В кокетливо протянутую шляпку не опустилось ни одной марки, и она растерянно повторяла по- немецки: «за музыку, за музыку». Может быть, причина была не только в злосчастной рыбешке, но и в том, что добропорядочные дамы и господа музыку не заказывали. Отошли душой и телом порядком изголодавшиеся фрау только в немецком приграничном ресторане, изысканном, с роскошной мебелью, зажженными свечами, куда свернули вечером, покинув пределы Франции. Луиза, заметив мой восхищенный взгляд, торжественно произнесла: «Дас ист Дойчланд, Татьяна»!. «Натюрлих»,- как герой любимых «Покровских ворот», ответила я. А рассказ об обеде в Страсбурге был многократно, с новыми подробностями повторен в многочисленных застольях. И всякий раз Луиза с почти мистическим ужасом показывала пальцами, какой крохотной была рыбка и добавляла: « с глазами»...
