авторов

1427
 

событий

194062
Регистрация Забыли пароль?
Мемуарист » Авторы » talein » 7.3 Какая музыка была...

7.3 Какая музыка была...

14.09.1956
Белгород, Белгородская, Россия

Фёкла злилась, зимой открывала настежь двери, жалуясь на едкий папиросный дым «учительши». Отец не выдержал. Однажды он пришёл с работы раньше обычного, чтобы застать Анну Андреевну. В руках было что-то, завёрнутое в газету. Когда он развернул пакет, мы увидели две коробки и какую-то металлическую трубочку. Оказалось, что папе привезли из Москвы заказанный им подарок для Анны Андреевны. В коробках были гильзы, табак и приспособление для изготовления папирос.

 – Теперь вы будете делать папиросы сами, – папа был непривычно оживлён.

 Женщина смутилась, покраснела и закашлялась. Они вдвоём набили несколько штук табаком, потом Анна Андреевна негромко сказала: «Давайте вместе попробуем, Фёдор Михалыч, уж больно хорошо пахнет, сил нет терпеть». Отец достал трубку с профилем Мефистофеля, они закурили, и комната наполнилась удивительным ароматом. Потом все вместе сели ужинать. Папа с бабушкой выпили по рюмке водки, Анна Андреевна потягивала вишнёвую наливку, даже мама пригубила чуть-чуть. Весь вечер в доме звучала музыка, казалось, что все были необыкновенно счастливы. Когда проводили Анну Андреевну, мама спросила отца:

 – Фёдор, ну, почему ты не заказал себе такой табак? Куришь невесть что.

 – Что ты, Женя, такой нам не по карману. Вон Танька у Постоя мне купит.

 

 

 За табаком отцу и семечками для себя я частенько бегала к сапожнику, выращивавшему на продажу табак. Заказов на починку обуви было немного. Из-за конкуренции ему приходилось подрабатывать мелкой торговлей. Постепенно я привыкла к своей учительнице, с нетерпением ожидая, когда закончится скучный урок, и Анна Андреевна начнёт играть. Однажды она обмолвилась, что занимается со мной лишь из уважения к маме и наличия инструмента. Она почтительно и протяжно произносила : «инструмЭнт», добавив, что музыканту нужна ежедневная тренировка. Никогда больше я не слышала такого звука у нашего скромного  рояля. Мощные аккорды то обрушивались на меня, заполняя всё пространство дома, каждый его уголок, то вдруг сменялись нежной и тихой мелодией, и мне хотелось плакать от чего-то непонятного, тревожащего душу, как не хотелось, чтобы заканчивалось это волшебство. Учительница преображалась, лицо её становилось другим, не раздражённым и мрачным, а сосредоточенным, бледным; казалось, что морщины разглаживаются и за роялем совсем не та, что только что злилась и багровела, когда я сбивалась или забывала ноты, и не та, что говорила дерзости моей бабушке, заставляя меня краснеть и переживать за обеих. Однажды она пришла к нам огорчённая и сказала, что получила письмо от заболевшей племянницы, поэтому вынуждена недельки на две уехать к ней. Соседей она предупредила, а по возвращении возобновит занятия со мной. Больше мы не встречались. Спустя месяц мама, отводя глаза, сказала, что у меня будет другой учитель музыки, Анна Андреевна не сможет больше приходить к нам. Я не стала музыкантом, не получилось у меня с другими преподавателями, я скучала по первой учительнице, но спросить, почему она бросила меня, не решалась. К нам больше не приходили преподаватели, я ходила к ним, но они не играли так, как Анна Андреевна, а скучные гаммы и этюды меня не трогали. Ушло волшебство и прекрасная музыка, которая примиряла меня с колючей, дерзкой и неуступчивой женщиной, пропахшей табаком и дешёвым одеколоном. Когда я стала старше, мама призналась, что Анна Андреевна погибла в тот же день, попав под машину на плохо освещённой улице. А узнали об этом лишь месяц спустя, когда приехала её племянница, обеспокоенная отсутствием писем. Начались поиски, выяснилось, что похоронили мою учительницу, как неизвестную, поскольку при ней не оказалось документов. В её маленькой комнате нашли чемодан с уложенными в дорогу вещами. Я расплакалась, впервые испытав душевное смятение. Мне было тяжёло осознавать, что я не любила её, что никто её не любил, ни бабушка, ни соседи, с которыми она постоянно ссорилась, только мама жалела. И вот теперь её нет, а мы остались. Тогда я ещё не знала, что вечное, томящее душу чувство вины перед ушедшими, свойственно большинству. Нужно только успеть при жизни сказать тем, кого любишь, как они тебе дороги, а тем, кого не очень любишь, уметь прощать, учиться находить лучшее, что есть в каждом. Часто вспоминаю кем-то сказанное, что мудрый человек всё видит и ничего не замечает. Мне это помогает иногда вовремя остановиться. К сожалению, не всегда.

Опубликовано 18.02.2013 в 18:11
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Юридическая информация
Условия размещения рекламы
Поделиться: