16 августа.
Разговор с Ивановым (13 августа).
Иванов: "А вы в чем видите Дионисизм в современной жизни?"
Я: - Конечно, это танец (и т. д., моя теория)*.
Иванов: - "Да. Танец и музыка, как нечто неотделимое от танца. Я согласен с Вами, что нагота присуща танцу. Но я внесу маленькую поправку. Не полная нагота. Известная одежда должна присутствовать - это маска. Это то, что мы должны удержать из греческой трагедии".
Я: - Да, я понимаю это. Танец - это выражение радости. Радость скрыта в теле. Она выявляется. Трагизм весь сосредоточился в лице. Его надо скрыть. Надо уничтожать индивидуальность и ее трагизм маской. Но какую маску наденут танцующие?
Иванов: Греция нам оставила типы масок. Мне кажется, они достаточно совершенны. Если нет - то сотворите их вы - художники.
Я: Греческие маски выражали схематически известные душевные состояния. Теперь этого не нужно. Нужно уничтожить личность и все мелкое, связанное с ней. Тогда достаточна черная полумаска: традиционно европейская. Нужно отсутствие лица. Всякое сделанное лицо будет комичным. Это может быть та же безличность, какую дает черный фрак, только перенесенная с тела на лицо.
Иванов: Маска играла в древних оргиях особую роль. Оргии устраивались женщинами - менадами. В них могли принимать участие и мужчины, но в масках.
Древние вообще не так охотно уже разоблачались. Это было именно только в торжественные моменты жизни, как вы говорите.
В эпоху Цицерона пирушки кончались тем, что кто-нибудь разделся и танцевал голым. Плясать голым - это был, так сказать, венец хорошей пирушки - tombe (Надгробный камень (франц.)). И Цицерон относился к этому очень предосудительно.
Свободное копирование
