В Тайшете я впервые услышал слово «чифир» (китайского происхождения). Чифир — напиток, действующий вроде наркотика и помогавший заключенным забыться, отрешиться от страшной действительности.
В обычных лагерях, как я уже говорил, алкоголь и наркотики были строжайше запрещены, и все-таки, благодаря некоторым связям с внешним миром, заключенным иногда удавалось добыть не только спиртные напитки, но даже опиум и кокаин. В спецлаге это было совершенно исключено. Поэтому заключенные открыли для себя чифир. К моменту моего прибытия в лагерь употребление чифира приняло уже такие размеры, что администрация в срочном порядке повела борьбу с ним. Чифир содержит таннин и кофеин. В больших концентрациях его эффект напоминает действие кокаина или опиума. Обычно он получается просто из чая. Целую пачку чая заваривают так круто и кипятят так долго, что получаются две-три чашки напитка. Концентрация таннина в чае при этом такова, что эффект поистине поразителен. Человек впадает в транс, забывает обо всем. Администрация лагеря делала все возможное, чтобы лишить заключенных и этой отдушины — проверяла тщательно посылки (разрешалось посылать только одну маленькую пачку чаю). За употребление чифира и за нелегальное хранение чая людей строго наказывали.
Несмотря на это, в лагере широко распространилась торговля чаем, а в некоторых секторах образовались даже своего рода «клубы» чифиристов.
Люди «чифирили» поздно ночью, когда никто не мешал им пребывать в состоянии нирваны. В моей зоне таким «клубом» стала сушилка, куда «зеки» приносили сушить свою одежду после работы. Было это в подвале, нечто вроде котельной, причем работу в сушилке получали, конечно, по исключительному «блату».
«Хозяином» сушилки был довольно интересный человек. Он происходил из семьи состоятельных промышленников, переселившихся после революции в Корею. Здесь-то и родился Элас. Родители дали ему русское образование. Элас говорил мне, что всегда считал себя русским, а Россию — своей родиной.
В молодости Элас собрал немного денег и переехал в Китай, в Кантон, а затем в Шанхай, где изучил китайский язык, познакомился с китайскими обычаями, культурой и образом жизни. Когда создалась Корейская народная республика, Элас предложил свои услуги новой администрации и был принят на работу. Однако вскоре он попал под подозрение, как выходец из Китая времен Чан Кай-ши, а также потому, что никогда не жил в России, но зато успел побывать в Южной Корее и в Японии. В 1947 или 1948 году его арестовали и сослали в Сибирь.
Завидную должность сушильщика Элас получил, помимо «блата», благодаря незаурядному уму и деловитости. Должность эта, как я сказал, избавляла его от общих работ, а кроме того, обеспечивала ему возможность полностью отдаваться своей «чифирной» страсти. Мало-помалу вокруг Эласа образовалось нечто вроде клуба чифиристов. К нему в камеру приходили люди, присаживались на койку, совершали «чайные торговые сделки» и тут же требовали чифир. Чай ценился очень высоко: его выменивали на много лагерных «паек» хлеба, супа и пр. Люди готовы были отдать все — только бы забыться, уйти от безнадежной действительности.
Странно, что Элас избрал себе в помощники немца, майора СС Гедеке, молодого еще человека, лет 27, захваченного НКВД в Восточном Берлине, где он возглавлял один из отделов американской контрразведки. Майор Гедеке имел срок в 25 лет.
Это был высокий стройный человек с военной выправкой. За свою короткую жизнь он перевидел многое. В детстве — Гитлерюгенд, потом — служба в СС, Восточный фронт. Вскоре после войны он разочаровался в нацизме, перешел в Западную зону, откуда ЦРУ направило его в Восточный сектор Берлина.
Гедеке рассказывал, что в Восточном Берлине для него работало много немцев, в том числе и некоторые юнцы, попавшие затем в наш лагерь. Прежде они были в Гитлерюгенде, и Гедеке завербовал их для таких простых поручений, как например: записывать номера машин, узнавать номера советских частей, к которым принадлежали служившие в Берлине военные. Некоторые из этих юношей были еще совсем подростками, и они никак не ожидали, что им дадут такой же срок — 25 лет — как и их шефу, Гедеке.
Все-таки некоторые из них выжили и после смерти Сталина они были освобождены.
Свободное копирование
