Я был дружен со многими музыкантами оркестра Большого театра. Из открытых окон консерватории в летнюю пору целые дни напролет доносились ко мне в студию звуки рояля, скрипок и виолончелей. По вечерам вместе со своим помощником Иваном Ивановичем Бедняковым и старым приятелем Петром Игнатьевичем Бромирским отправлялись мы отдохнуть в Петровский парк, где выступали на эстраде русские и цыганские хоры, а также камерные ансамбли, исполнявшие музыку Гайдна и Чайковского. Программа зависела от слушателей, которые обозначали ее запиской с шуршащей ассигнацией при ней. Мы тоже, не робея, таким же образом заказывали музыку.
Когда в Москве только-только появился со своим народным хором Митрофан Ефимович Пятницкий, Тазавровский и Ромашков привели воронежских, калужских, смоленских народных певцов вместе с их руководителем ко мне в мастерскую.
Пятницкий сразу же мне очень понравился: молодой, высокий, статный, в русской поддевке. Певцов было человек двадцать. Едва перезнакомились, Пятницкий жестом показал хору, чтобы встали по голосам. Хор исполнял «Горы Воробьевские». Вел песню, солировал, сам Митрофан Ефимович. У него был былинного строя, проникновенный баритон. Впечатление незабываемое!
С тех пор все мы — я и мои друзья музыканты — принялись помогать Пятницкому: знакомили Митрофана Ефимовича с музыкальным миром Москвы. «Поставляли» ему в хор знакомых народных певцов. Первые публичные концерты народного хора Пятницкого посетили Шаляпин и Рахманинов.
Свободное копирование
