Барыня Мария Федоровна из жалости взяла меня с собой в имение Никольское, находившееся в семи верстах. Там стоял богатый большой дом. Я ходил по комнатам с двоюродными братьями Сережей и Костей, и мне казалось, что один я бы обязательно заблудился. В некоторых комнатах стояли статуи. Братья объясняли мне, что это «Три грации», «Венера Медицейская». По стенам висели портреты. Всюду было много цветов. Поразили меня большие часы с музыкой.
Обедали за большим столом, было много кушаний. Ели серебряными ложками из фаянсовых тарелок. Помню, что мне не понравился сыр, пахнущий овчиной, которую выделывал Виктор Иванович Зуев.
Я скучал в барском доме и вскоре возвратился в Холм. Там без мамы было очень тоскливо. Нас навещал друг семьи, мой будущий учитель Владимир Николаевич. Он говорил отцу, что меня пора обучать грамоте, а для этого надо отправить в Караковичи, где была деревенская школа.
Однажды пришел богомаз. Он увидел у нас резной киот (вероятно, от Щупинских) и стал уговаривать отца дать ему заказ написать для киота «Тайную вечерю». Отец согласился, и богомаз начал рисовать контуры. Я, конечно, с жадностью смотрел, как постепенно продвигалась работа. Богомаз трудился над иконой всю зиму, а я обычно с интересом наблюдал за его работой.
Свободное копирование
