* * *
С Дмитрием Евгеньевичем Максимовым Л.Я. познакомила меня на Блоковской конференции, проходившей в начале 1968 г. в Коломне. Это был обаятельный, ироничный и куртуазный человек. Последнее понятие, к сожалению, совершенно исчезло из нашего обихода, а соответственно, и само слово. Д.Е. так сильно косил, что, разговаривая с ним, я не знала, в какой глаз ему смотреть. Чтобы облегчить жизнь собеседнику, Д.Е. обычно садился вполоборота к нему. Руки его были изуродованы инфекционным полиартритом, что отразилось на почерке. С годами он все чаще писал письма на машинке.
Квартира Д.Е. в Ленинграде была в том же доме на улице Ленина, где и последнее пристанище А.А.Ахматовой. Жил он с женой Линой Яковлевной, о которой Л.Я. говорила, что она тонко чувствует искусство. В таком случае это было одним из немногих ее достоинств. Лина Яковлевна была несчастна и хотела, чтобы это видели все. Это также позволяло ей служить живым укором Дмитрию Евгеньевичу. Кроме того, она всегда жаловалась на болезни и ждала от всех сострадания. Одной из сострадающих стала я. За это Лина Яковлевна питала ко мне благодарность, граничащую с родственными чувствами. Как многие ничем не занятые женщины, Лина Яковлевна не могла смириться с процессом старения. Я слышала, что в молодости она была хороша собой, но в женщине лет 63-х, которую я увидела в 1968 году, ничто не намекало на это. Тронутое легким парезом лицо и настороженный взгляд соответствовали имиджу страдалицы, но ярко накрашенные губы противоречили ему. Помада словно давала понять, что Лина Яковлевна бросает вызов своему несчастью. Она и в самом деле была глубоко несчастна. Не знаю, когда начался трагический разлад между нею и Д.Е., но длился он до самой смерти Лины Яковлевны. Д.Е. жалел, но не любил жену. Она считала себя обязанной заботиться о нем и говорила, что без нее он пропадет. Д.Е. когда-то сказал мне, что не может оставить больную, одинокую и несчастную женщину. Ад вынужденного сожительства тянулся всю жизнь, но при посторонних они изображали семью, и для непосвященных довольно успешно, благодаря юмору Д.Е. Я делала вид, что верю этому, тем более что довольно скоро они приняли меня в свою семью: я стала для обоих своим человеком. Поскольку я жила в другом городе, это не слишком тяготило меня.
Несмотря на множество учеников Д.Е., посещавших их дом, оба были бесконечно и непоправимо одиноки. Мне хотелось скрасить их жизнь, дать им тепло. Это было совершенно искреннее желание. Д.Е., почувствовав это, потянулся навстречу мне.
Первое после нашего знакомства его письмо ко мне (от 25 января 1968 г.) заключалось словами: “Я с хорошим чувством вспоминаю о нашей встрече. Блокисты, как темплиеры, узнают друг друга по глазам (даже ироническим) – и им уже не разойтись. Пусть так и будет!”
Свободное копирование
