В 1972 году мне, наконец, улыбнулась удача. Добрейший Андрей Леопольдович Гришунин предложил мне опубликовать в “Известиях” либо письма Анненского, либо статью “Анненский и Чехов”. Я, конечно, предпочла напечатать тексты Анненского, и они были опубликованы в “Известия" (1972, №5 и 1973, №1). К статье я больше не возвращалась. Что-то в ней мне не нравилось. И по сей день не могу беспристрастно относиться к своим работам. К тому, что я пишу, у меня, как правило, негативное отношение. Оно несколько улучшается с годами, если мне случается перечитать опубликованный текст.
В 1974 г. я написала рецензию на второе издание книги Л.Я. “О лирике” (опубл.: “Известия ОЛЯ”, 1975,№1) и послала ей рукопись. В ответ получила письмо от 28 июля 1974 г.: “Дорогая Ирена! Спасибо за рецензию. Возвращаю Вам ее, но сохраните, пожалуйста, для меня этот текст, т.к. он может претерпеть изменения.
Рецензия очень удовлетворила меня. Она состоит из отдельных наблюдений и соображений, как обычно. Но действительно передает концепцию книги – в главных ее чертах, с большим пониманием. Это первый такой разговор об этой книге. Кстати, я думаю, что той отчетливости построения, о которой Вы пишете, она достигла именно во втором издании. Первое еще создавалось постепенно, поступательно. А сейчас все было уже обозримо, и я могла сделать все крепления”.
Когда началась работа над изданием Анненского в “Литературных памятниках”, Л.Я. перевела тексты письма Анненского к Мухиной на французском языке и писала мне в связи с этим 28 февраля 1976 г.: “Дорогая Ирена, наконец-то посылаю Вам перевод письма Анненского. Оригинал посылаю также. Переписывая, Вы, очевидно, сделали некоторые ошибки.
Письмо закрученное; надеюсь, мне как-то удалось его распутать.
В прозе Анненского, в его письмах гораздо явственнее, чем в стихах, все безобразия начала ХХ века. Проза многого не терпит. Я вот прочитала прозу Цветаевой в “Новом мире” (о Сонечке) и ужаснулась. Истерика в стихах еще куда ни шло, но истерика в прозе невозможна”.
Анненский в “Литературных памятниках” вышел весной 1979 года. Л.Я. “отслеживала” ситуацию с его изданием и моей работой над ним с первого до последнего дня. Появление книги она восприняла как праздник.
И Л.Я., и Д.Е.Максимов, и Т.Ю.Хмельницкая были люди особой формации. Они сумели остаться собой, не предав своих убеждений и своих опальных друзей в сталинские времена. Вот почему к ним так тянулось наше поколение. Ленинград стал для меня землей обетованной, где я обрела учителей, которые не только щедро делились со мной своими знаниями, но и наградили меня бесценным даром – своей дружбой. Я жила в Москве, но душа моя рвалась в Ленинград, туда, где у меня появились друзья, общение, научный круг – все, без чего жизнь походит на безотрадную пустыню. Из воспоминаний Е.А.Кумпан знаю, что поэт Г.С.Семенов, очень близкий к этому кругу, называл его “высокой стаей”. Принадлежность к этой “стае” была для меня счастьем и великой честью.
Свободное копирование
