* * *
Как-то разговаривая со мной о моих делах, Ю.Г. спросил: “Почему бы вам не подготовить для “Литературных памятников” “Книги отражений” Иннокентия Анненского?” Я знала стихи Анненского с ранней юности, потому что “Кипарисовый ларец” (Пг., 1923) был (и есть) у нас дома. Но “Книг отражений” не читала, в чем и призналась ему. “Прочтите и подумайте”, - отрывисто бросил он. Я прочла и загорелась.
В 1970 году Ю.Г. порекомендовал меня, как внештатного автора, в редакцию Литературы и языка Большой советской энциклопедии, и эта редакция на многие годы стала моим вторым домом. Как домой, прихожу я туда и сейчас. До Перестройки я не видела коллектива более спаянного и более оппозиционного по отношению к советской власти.
Параллельно с работой у Оксмана развивались мои отношения с Лидией Яковлевной. У нас завязалась переписка после того, как я послала ей свою дипломную работу “Лирика Блока (о некоторых особенностях поэтики)”. Впоследствии я уничтожила ее вместе с другими материалами, которые сочла слабыми, устаревшими и ненужными. Вот что написала мне Л.Я.:
“24.12.1967.
Уважаемая Ирена Исааковна!
Я прочитала Вашу работу. Мое впечатление, что работать Вы можете, что у Вас есть и понимание стихов, и предпосылки для понимания теоретической проблематики, и умение выражать свои мысли. В то же время в этой работе очень много неточного, спорного, в самой постановке вопросов, в употреблении терминов. Писать обо всем этом на полях работы или в письме нет никакой возможности. Если Вы попадете в Ленинград, охотно поговорю с Вами лично.
Вы достаточно способный и умный человек для того, чтобы с Вами можно было говорить откровенно. Я это и делаю. Откровенно говорю Вам, что Вы взялись сразу за чрезмерно большие задачи. Вы не только сразу хотите решить проблемы метафоры и символа у Блока, но, в сущности, беретесь и за определение самих этих теоретических понятий. Все это требует очень больших предварительных изысканий.
Знаю, что сейчас господствует практика решения в студенческих дипломных работах (филологических) проблем, которые под силу только зрелым ученым. Я против этой практики. В 20-х гг. мы проходили совсем другую школу. Мы начинали с конкретных изысканий, и от них шли к обобщениям. В серии “Жизнь замечательных людей” не так давно вышел сборник воспоминаний, посвященный Тынянову. Там есть моя статья, в которой, в частности, я излагаю мой взгляд на эти вопросы. Вам надо начать с того, чтобы во много раз уменьшить объем Вашей темы и начать конкретную и углубленную работу над каким-то участком поэтики Блока. Для этого Вам действительно нужно руководство.
Перехожу, в этой связи, к вопросам практическим. Д.Е.Максимов обещал мне также посмотреть Вашу работу. Она попадет к нему в ближайшие дни. Он человек несколько менее жесткой школы, чем я; м.б., он окажется либеральнее. Если бы Вы имели возможность, Вы могли бы посетить его Блоковский семинар, даже сделать там сообщение. Это предложение Дм. Евг. Когда он ознакомится с работой, я попрошу его Вам написать или напишу сама. Заочная аспирантура – дело почти невозможное. У ЛГУ нет мест для собственных претендентов. Существуют, однако, как называемые соискатели. Они прикрепляются к руководителю, имеют семинар. Других прав, кажется, не имеют. Но Вам ведь прежде всего и нужен руководитель и научная атмосфера. Максимов в принципе не отказывается Вами руководить по Блоку, общим же семинаром соискателей руководит такой серьезный ученый как И.Г.Ямпольский.
В соискатели на этот год подавать уже поздно. Подать надо будет осенью, представив работу (можно дипломную) и разные документы. Подробности можно узнать в Отделе аспирантуры.
Сейчас надо выждать, что скажет Максимов. Соискатели проходят через кафедру, и нужна по Блоку его поддержка. Я сказала Макс., что считаю Вас человеком подходящим для дальнейшей работы над Блоком. Но послушаем его мнение.
Желаю Вам всего доброго.
Л.Гинзбург”.
Прошло почти сорок лет, а я, перечитывая это письмо, испытываю тот же трепет, то же чувство благодарного удивления, как и в 1967 году. Когда в предновогоднем письме я поблагодарила Л.Я. за отзывчивость, она ответила: “Меня даже угрызала совесть, когда я читала все, что Вы пишете обо мне. Что я, в сущности, сделала? Прочитала Вашу работу и свела Вас с Дмитр. Евг.? Ну, будем считать, что за счет излишеств Ваших похвал я еще когда-нибудь, в чем-нибудь Вам помогу. Была бы этому рада” (6.1.1969).
Свободное копирование
