* * *
Мы почти всегда были бедны как церковные крысы. Я получала гроши: сначала в больнице, потом зарабатывая литературным трудом. Тата и бабушка получали нищенские пенсии. Тата как-то выкручивалась, таскала в ломбард столовое серебро, записывала расходы в специальные тетради, которые я опрометчиво выбросила перед отъездом в Израиль.
Изредка Тате перепадала работа. Свою часть книги Ричардсона “Тропический лес” она переводила в основном по ночам, чтобы днем не отрывать время от бабушки и меня. Переводила Тата с наслаждением, смаковала текст. В словаре Мюллера, которым она пользовалась, ее рукой вписано множество отсутствующих там синонимов русских слов. Тата всегда искала одно-единственное, адекватное тексту, не довольствуясь тем, что предлагал словарь. Эпоха, обстоятельства жизни, отсутствие связей и пробивных способностей не позволили ей реализовать свой талант. В 1997 г. моя подруга В.М. предложила Тате перевести для какого-то сборника труднейший научный текст о Библии. Восьмидесятисемилетняя Тата выполнила работу блестяще. Ей позвонил составитель книги, поблагодарил и сказал, что ее перевод лучший из всех. Его поразило и то, что, в отличие от других переводчиков, Тата сдала работу точно в назначенный срок. Тата была счастлива и горда. На ее долю выпадало так мало радостей!
За два года до Татиной смерти мы с ней переводили книгу Джо Фицгиббона “Постоянное чувство усталости”. Сидя за столом рядом с Татой, я видела, как упорно она работает. Она входила в текст, вероятно, так же, как актер входит в роль, приобщалась к нему, осваивала, “делала своим”. Она проявляла невероятную требовательность к себе и ко мне, ей претила халтура. Тата считала: чем дальше от текста отходит переводчик, тем он ближе к нему. Иначе получается подстрочник. Месяцы работы над этим переводом были для нас с Татой светлыми и радостными: мы были заняты общим делом и по-особому близки.
Свободное копирование
