Пришел в себя на третьи сутки в Петрограде, в военном госпитале. Пуля пробила левое легкое. Врачи называли меня «счастливым» — металл пролетел в миг сокращения сердца и только поэтому не коснулся его. Обмотанный бинтами, много дней лежал на пороге у смерти, то приходя в сознание, то снова проваливаясь в небытие. Когда оклемался, узнал, что нашим ротам все-таки пришлось отступить от злополучной деревни, понеся большие потери. Во вражеском бронепоезде прятался неожиданно крупный отряд, который с началом нашей атаки перешел в контратаку. Если бы после переформировки командиром полка остался Ваганов, а батальоном командовал наш прежний двинской мужик, они не бросили бы людей под огонь с такой поспешностью. Фамилий новых командиров я не помню, но обида на них сохранилась на всю жизнь.
Попавшие в госпиталь раненые после рассказали, что меня бойцы вытащили с поля боя и версты четыре несли до перевязочного пункта. Учитывая, что мой вес был около шести пудов (больше 90 кг), а выносить меня пришлось по скользкой осенней грязи да еще и под обстрелом, это было нелегкой задачей. А я даже не мог узнать, кто именно были моими спасителями. С перевязочного пункта им полагалось вернуться в роту. Возможно, они тоже погибли в том кровавом бою.
Молодость, крепкое здоровье и усилия добрых врачей помогли мне в петроградском госпитале уйти от смерти. Я пролежал в бинтах месяца два, начал подниматься с кровати, получил разрешение ходить. Дело пошло на поправку. Но голодное время сказывалось и на госпитальном меню. Кормить раненых досыта Петрограду было нечем. Поставив меня на ноги, доктора решили, что дома, на деревенских харчах, выздоровление пойдет быстрее. Поговорили со мной, я с радостью согласился ехать домой, и мне оформили отпуск на два месяца.
Свободное копирование
