Привезя с Северной Двины с десяток этюдов с натуры и множество альбомных зарисовок, я на Рождество написал большую картину-панно "Городок на Северной Двине". Городок этот - Красноборск. Он лежит на левом берегу реки, на высокой горе, укрепленной от размыва системой деревянных рубленых стен, дающей городу необыкновенно живописный, невиданный по своеобразию облик. Большой, длинный холст был мною трактован в намеренно условной, декоративной манере, с оконтуреньем, по-японски, всех деталей и с расчетом на общую серебристо-серую цветную гамму. Картина была некоторым отклонением от линии моих нарских этюдов, но этот уклон оправдывался заданием. В.В.Розанов посвятил ей в "Мире искусства" целый дифирамб, едва ли мною заслуженный. Сам я нисколько не был ею восхищен тогда и не ценил ее и после, считая панно лишь мимолетным эпизодом.
Панно появилось на выставке "Мира искусства" 1903 года. Еще до того, в 1902 году, Дягилев устроил первую выставку "Мира искусства" в Москве, задуманную как противовес чисто московской выставке "36". Она помещалась в доме страхового общества "Якорь", на углу Петровки и Столешников» переулка, и явилась огромным событием в московской художественной жизни. Дягилев взял все мои вещи, бывшие на выставке 1902 года в Петербурге прибавив к ним небольшой вариант "Городка" и пастель "Белая ночь", купленную Ф.О.Шехтелем. Мне было приятно услышать несколько лет спустя от М.Ф.Ларионова и позднее от И.И.Машкова, что мои этюды произвели на них сильное впечатление своей яркостью и свежестью, бросавшимися в глаза среди общей серой пейзажной продукции тогдашней, постлевитановской эпохи.
Но "гвоздем" выставки в доме "Якоря" были вещи Врубеля, большая персональная выставка художника, только что заболевшего тяжелым душевным недугом.
Уже за несколько месяцев до того, во время выставки в Петербурге, в Невском пассаже, с ним происходило нечто неладное, заставлявшее всех нас беспокоиться за его здоровье. Еще до открытия выставки он приходил рано утром с ящиком с красками и прописывал разные места выставленного им впервые "Демона". Врубель приносил с собой бутылку шампанского и, то и дело прикладываясь к ней, неистово писал. Сперва дело ограничивалось небольшими ретушами, но вскоре он начал писать повсюду, прописывая заново всю фигуру Демона, переписывая ему руки, лицо, одежду. Я каждый день ходил и наблюдал его. Михаил Александрович ничего и никого не замечал и был как во сне. Когда выставка уже открылась, он продолжал рано утром приходить и писал все с большим азартом, не стесняясь даже присутствия публики, почему его приходилось останавливать и уговаривать прекратить писание.
На наших глазах "Демон" становился все хуже и хуже, рисунок и лепка деформировались, и голова приняла тот искаженный облик, который сохранился навсегда. В одно утро он не появился. Через несколько дней мы узнали, что он хотел в театре выйти из-за кулис на сцену, чтобы петь вместо певца, исполнением которого был недоволен. Его насилу удержали и вслед за тем увезли в лечебницу.
Свободное копирование
