Отец уехал в Измаил, а мы с матушкой в Москву, где остановились у ее двоюродной сестры, дочери того самого священника в Борове, у которого меня так поразило "апельсиновое дерево", - Аделины Александровны Ходобай. Муж ее Юрий Юрьевич Ходобай, тоже угрорус, давно уже был преподавателем латинского языка в лицее и автором первых в России и единственных тогда учебников, приносивших ему изрядный доход, на который он около того времени купил имение Титово, на границе Алексинского уезда Тульской губернии и Лихвинского - Калужской. Незадолго до нашего приезда он вышел из лицея, переведясь в третью гимназию на Лубянке, где ему была обещана казенная квартира, но пока он все еще продолжал жить на Чудовской улице, в трех минутах ходьбы от лицея.
Этот третий мой приезд в Москву мне особенно памятен, ибо был богат впечатлениями. В то время здесь была Всероссийская промышленная выставка, занимавшая все огромное пространство Ходынского поля. Конечно, матушка повела меня туда. Уже издали выставка поражала видом своих нарядных, как мне казалось, пестро разукрашенных зданий, павильонов, вышек, а вблизи было так много невиданного и замечательного, что я растерялся, не зная куда идти и что смотреть. Но по "Ниве" я уже знал, что на выставке должен быть большой художественный отдел, на котором собраны все лучшие картины знаменитых художников, появившиеся за последнюю четверть века, то есть примерно с 1850-х годов. Все выдающиеся произведения русских художников, находившиеся в Эрмитаже, Академии художеств, во дворцах, у великих князей, у частных владельцев и прежде всего у П.М.Третьякова, были свезены сюда и выставлены в больших залах с верхним светом.
Легко себе представить, что я пережил здесь в этой бесконечной анфиладе зал, встречая на каждом шагу знаменитейшие картины прославленных художников, давно знакомые мне по "Ниве", неоднократно мною срисованные с гравюр Серякова или Матюшина, или Пуца, или самого Паннемакера. Особенно запомнились: "Княжна Тараканова" Флавицкого, "Бурлаки" и "Протодиакон" Репина, "Стрелецкая казнь" Сурикова, "Последняя весна" Клодта, "Боярин в опале" Чистякова, самаркандские картины и "Панихида по убитым" Верещагина, "Рожь" Шишкина, "Оттепель" Васильева, "Березовая роща" Куинджи; из портретов - "Погодин" Перова и "Боткин", с сигарой в руке, Крамского.
Я несколько раз был на выставке, почти не заходя в другие отделы, куда заглядывал лишь для того, чтобы посмотреть на знаменитого Н.Н.Каразина, сидевшего обычно где-нибудь перед киоском с товарами и рисовавшего его в свой огромный альбом. Его всем известная голова с длинной бородой издали бросалась в глаза в толпе посетителей.
Так как большинство известных картин принадлежало Третьякову, то мне впоследствии и в Третьяковской галерее уже все было хорошо знакомо, ибо я изучил на Ходынке его картины так основательно, что мог наизусть раскрашивать гравюры с них.
Матушка оставила меня на попечение своей сестры, взяв с нее слово, что она будет меня брать к себе по воскресным и праздничным дням, после чего уехала в Измаил, наказав мне почаще писать.
Свободное копирование
