В 1949 году трагически погиб мой брат Юра, а через год не стало бабушки. Об этом я напишу дальше. Наши родственники выразили соболезнование, а дядя Ёня Марголиус пригласил меня и маму некоторое время пожить у них. Дядя работал главным бухгалтером в какой-то крупной организации в Риге. Летом семья дяди жила на Рижском взморье в городке Булдури. Теперь вся курортная зона на побережье Рижского залива называется Юрмала. В Булдури дядя арендовал несколько комнат у одной хозяйки. Первое, на что я обратил внимание в комнате – это радиоприёмник Рижского радиозавода «Рига Т- 689», лучший советский приёмник того времени. На меня весь курорт произвёл большое впечатление. Красивые одно- или двухэтажные дома, окружённые цветами и ровно подрезанными кустами, асфальтированные или аккуратно выложенные плитками дорожки, высокие сосны возле моря и свежий, какой-то вкусный воздух, непрерывная полоса песчаного пляжа вдоль всего берега, чистая, но довольно холодная вода, маленькие кафе, всюду идеальная чистота и красиво одетые люди. Прошло только 4 года, как окончилась война; на Украине города были в развалинах, а здесь никаких следов войны не было видно. Брат Изя 2 раза водил меня в курзал – курортный зал. Это для меня было новое понятие. Там я впервые увидел бальные танцы. Названия курортных городков звучали непривычно- привлекательно: Булдури, Кемери, Майори, Дзинтари. Из Риги в Булдури мы ехали электричкой. Вагоны были чистенькие, как будто их только что вымыли. Прямо в вагонах можно было купить газету «Циня» («Борьба»). На меня неизгладимое впечатление произвела женщина, с которой я столкнулся на улице. Красивая, высокая, загорелая, одетая в очень длинный халат бирюзового цвета, застёгнутый на одну пуговичку возле шеи. Халат не скрывал всё загорелое тело. При ходьбе женщины халат то распахивался, то закрывался. Под халатом на женщине были узенькие плавочки и лифчик. Ногти на ногах были ярко-красные. Так я узнал ещё одно новое понятие – педикюр. На фоне всех этих впечатлений в памяти остался один неприятный эпизод. Наши родственники жили в Риге на Домской площади недалеко от Домского собора. Когда мы разыскивали нужный нам адрес, то спросили какого-то прохожего. На чистом русском языке он сказал: «Я по-русски не разговариваю». Так я узнал, что латыши не любят русских. Русские для них олицетворяли Советский Союз, который оккупировал их страну.
После гибели Юры и смерти бабушки моя жизнь переменилась – детство кончилось. После школы, если я не заходил к Рае, то был один дома или куда-нибудь уходил. Мама была на работе, телефона у нас не было – как, впрочем, не было ни у кого на нашей улице – я был один и мог делать всё, что захочу. Я и раньше был самостоятельный. Уже в 4 классе, когда я жил в Свердловске, Рая никогда не контролировала, что я делаю.
В 1949 - 1952 годы я учился в 8. 9 и 10 классе. Я много читал и занимался радиолюбительскими делами – дома, у Вити Казанцева, у Шуры Лакира или в радиоклубе. Зимой мне не хотелось тратить время на растопку печи, поэтому я просто дома одевался теплее. Температура в комнате была на уровне 10 градусов. Это как раз самая подходящая температура для успешной работы, чувствуешь бодрость и желание что-то делать. Если я был голоден, то в эти годы хлеб был дома всегда, а ещё у нас были летние заготовки - банки с различным вареньем, которые варила мама. Все жители летом варили варенье и повидло. Я съедал пару кусков хлеба с вареньем и был сыт. Когда приходила с работы мама, то начиналась домашняя работа. Я растапливал печку, а мама в это время что-то готовила.
Свободное копирование
