Мои воспоминания - 43

Послевоенная школа. Друзья.

Работа в типографии.

 Как я уже писал, после возвращения в Днепропетровск мы поселились не в своей довоенной квартире, а в доме 9 по улице Красной, и я пошёл учиться в 4 класс школы №33, которая там близко расположена: на углу улиц Шевченковской и Красной напротив Троицкой церкви. Рядом с церковью находился Троицкий рынок, где торговали продуктами и старыми вещами. Некоторые ученики, не подготовившиеся к какому-то уроку и ухитрившиеся убежать из школы, во время этого урока бродили по рынку или заходили в церковь. Дома им показываться было нельзя во избежание скандала со стороны родителей. Здание школы было тогда двухэтажное с очень толстыми кирпичными стенами, толщиной почти метр. В 1975 году у школы надстроили третий этаж. Школа имела большой двор, в котором стоял небольшой домик для семьи директора. Двор имел двое высоких всегда запертых ворот, выходящих на обе примыкающие улицы. Вход в школу, вернее, выход из школы бдительно охраняла тётя Миля, маленькая худенькая женщина, которая была швейцаром ещё до 1917г. Она была грозой нерадивых учеников, её все боялись. Главное её оружие – колокольчик, я бы даже сказал, небольшой колокол с длинной ручкой, который тётя Миля почти всегда держала в руке, подавала звонки к началу урока и на перемену, а иногда – усмиряла учеников. До окончания уроков никто из учеников почти не мог покинуть школу. Некоторые из ребят были бы рады уйти с урока, к которому они не подготовились, но, зная характер тёти Мили, они даже не пытались это сделать.

 Хочу немного коснуться истории моей школы. В этом здании в 1865г открыли Мариинское женское училище, а в 1870г его переименовали в Мариинскую женскую гимназию. В 1912г гимназия стала называться «Мариинской Дворянской в память 300-летия Дома Романовых женской гимназией». В 1920г в этом здании была школа №19, а с 1930г – школа №33. Там с 1933 и по 1941г учились двоюродные сёстры моей жены София и Лиля. Они расказали о своих учителях 1930х годов и о тёте Миле, которая уже в те годы была легендой школы, и о преподавателе математики Моисее Яковлевиче. Тётя Миля когда-то была монашкой. Она проработала в школе не менее 40 лет. Наш математик Моисей Яковлевич Красинский также работал в 33 школе много лет.

 Директор нашей школы Виктор Сергеевич Лукьянец имел очень грозный вид, он был инвалид и ходил, тяжело опираясь на палку. Я однажды во дворе был свидетелем такой сцены. Директор стоял возле Лёвы Винника и требовал, чтобы Лёва завтра пришёл в школу с матерью: очевидно, он как-то проштрафился. Сумка Лёвы с книгами была в руке директора. Лёва направился к выходу со двора. Внезапно директор почему-то разозлился, швырнул в Лёву его же сумку и попал ему в спину. Слава Могилевский рассказывал, что за какую-то провинность Виктор Сергеевич вызвал его в свой кабинет. Когда Слава туда вошёл, директор за ухо потащил его к своему столу и, дёргая за ухо, кричал: «Ты же знаешь, что я уважал твоего отца, он был моим командиром. Когда ты перестанешь издеваться над своей матерью и надо мной?», а затем стукнул его своей палкой по спине. У нашего директора это был любимый метод воспитания – схватить провинившегося за ухо так, чтобы у того слёзы текли из глаз. Он часто внезапно заходил в туалет, где некоторые ребята тайно курили. Виктор Сергеевич хватал первого попавшегося курильщика за ухо, тащил таким способом в свой кабинет и там продолжал воспитывать. Чтобы поддерживать дисциплину в мужской школе, особенно в первые послевоенные годы, другие приёмы были мало пригодны.

 Завучем после 1947 года был Бардик В.Н. Завуч – заведующий учебной частью – должен планировать учебный процесс и фактически быть заместителем директора. Бардик – невысокого роста, щуплый. Однажды во время перемены я со спины принял его за нашего ученика Витю Решина, чуствительно хлопнул его по плечу и что-то по дружески сказал. Несколько ребят стояли рядом и видели это. Когда завуч обернулся, произошла немая сцена, как в «Ревизоре».

Классов в школе было много и в каждом училось около 40 школьников. Я помню 55 своих соучеников. За время мoей учёбы в 33 школе некоторые ребята переезжали в другой город, на их место приходили другие, но большинство из них я помню, хотя школьных фотографий с фамилиями за те годы нет. Есть фото только 10 класса. Хочу заметить, что в нашей школе четвёртых и пятых классов было по четыре: А, Б, В и Г, шестых м седьмых классов – три, восьмых, девятых и десятых – два. Я учился в 4 Г и помню своих соучеников, а с ребятами из других классов был знаком мало.

Краткую характеристику своих соучеников я привожу в конце главы.

 Когда я только приехал из Свердловска и поступил в 4 класс, в школе проводилась кампания по приёму ребят в пионеры. Пионерская организация должна была по замыслу руководящей партии воспитывать ребят в духе коммунистической идеологии. Приём в пионеры проводили в торжественной обстановке на общем собрании учеников. Я не испытывал никакого желания заниматься какой-то идеологией и не хотел, чтобы меня обсуждали на собрании. Поэтому я сказал, что меня уже приняли в пионеры в Свердловске, благо пионерам не давали никакого документа. Фактически вся пионерская работа сводилась к нескольким собраниям в год, на которых под сильным нажимом пионервожатой несколько ребят с трудом сказали 2-3 фразы. В 7 классе проходил массовый приём в комсомол – коммунистический союз молодёжи. Комсомол должен был выполнять те же функции, что и пионерская организация, но на более высоком уровне. Таким образом коммунистическая партия готовила для себя смену. Фактически комсомольская работа сводилась к тем же формальным собраниям. Меня общественная работа совершенно не привлекала.

В 1943 году в городских школах было введено раздельное обучение ребят и девочек, наша школа гордо называлась мужской. В мужских школах учителям работать было сложнее. В первые послевоенные годы некоторые ученики приносили в школу взрывчатые вещества и самодельные устройства для стрельбы, устраивали небольшие взрывы. Иногда во время урока в классную доску швыряли галоши или что-нибудь другое. Наш класс занимался в физическом кабинете. Кроме шкафов с различными приборами там также стояла рояльная рама со струнами. Рама –это всё, что осталась от рояля после того, как мы его переносили со второго этажа на первый и при этом несколько раз роняли на пол. В классе возле окон лежали также три доски, которыми запирались внутренние ставни. Если такой доской провести по рояльным струнам, то звук получается необыкновенной громкости и тембра. Учителя на этот звук бурно реагировали.Но это можно было проделать не у каждого учителя. На уроках любимых или строгих учителей ребята вели себя нормально. Так как классных помещений не хватало, то занятия проводились в три смены вплоть до 8 часов вечера. В вечернее время ученики иногда срывали проведение занятий таким техническим способом. Пока было светло, во время перемены, в классе выкручивали все лампочки, на торец лампового цоколя укладывали смоченную слюной бумажку и лампочки аккуратно ввинчивали в патрон. Когда освещение включали, то мокрая бумажка ток проводила и лампа светила. Затем лампочка нагревалась, бумажка высыхала и переставала проводить ток. Урок прекращали. Но необходимо отметить, что ученики при этой операции показывали отличное знание физики.

Было ещё несколько способов избавиться от школьных занятий. Опишу два наиболее часто применявшихся способа. Авторучек тогда не было и мы писали ручками со вставными перьями, которые нужно было часто макать в чернильницу, чтобы на внутренней поверхности пера осталось немного чернил. (Кстати, для увеличения количества чернил на поверхности пера я снизу на пере закреплял маленькую спиральную пружинку, между витками которой удерживалось много чернил. Таким пером можно было за один раз написать несколько фраз.) Если на перемене в каждую чернильницу бросить кусочек карбида кальция, то чернила обесцветятся. Писать такими чернилами невозможно. Второй способ сорвать урок заключается в том, классную доску натирают воском. Мел на такой доске не оставляет следа, то есть писать на такой доске невозможно. Ученики, классы которых находилисьсь на втором этаже, придумали такое развлечение. Кто-то приносил в школу несколько детских сосок. В туалете соски надевали на водопроводный кран и заполняли водой. Соски тогда были без кольцевого выступа, при наполнении водой они раздувались сантиметров на 30. Ниткой перевязывали соску у самого крана, и этот шар с водой бросали в окно. При ударе о землю соска лопалась, а прохожие, на свою беду оказавшиеся поблизости, оказывались забрызганы с ног до головы. Ученики находили способ повеселиться не только в школе. В 9 и 10 классах ребята проходили регистрацию в военкомате. Все здоровые мужчины в СССР были военнообязанными. В военкомат мы ходили большими группами, проходили медицинскую комиссию и заполняли разные анкеты. Когда мы шли по городу и видели молодую женщину, то пристраивались за её спиной колонной так, как будто она нас ведёт. Все прохожие с удивлением смотрели на эту процессию. Наконец, и женщина обнаруживала своих преследователей и с криком убегала. Необходимо отметить, что все проделки ребят не были злыми, это просто был выход бьющей через край энергии.