На фото: До революции город Днепропетровск назывался Екатеринослав. Так выглядел перекресток улицы Садовой и пр. К-Маркса
В 1939 или 1940 г. к нам из Харькова приехал мой двоюродный брат Изя Марголиус со своей мамой. Они мне подарили светофор, в котором включались разноцветные лампочки, как в настоящем светофоре. Это была моя самая ценная игрушка. Юре как-то подарили складной ножик. Ножик—это мечта каждого мальчишки. Я немного подержал нож и не захотел его отдать. Получилось так, что Юра схватил нож за рукоятку, а я попытался схватить за лезвие, и нож глубоко вонзился в левую руку. Меня сразу повели в аптеку (она была очень близко), где руку перевязали. Шрам от этого пореза виден до сих пор. Потом папа и мне подарил ножик. Я любил обстругивать палочки и что-нибудь вырезать. Если я строгал в коридоре, а не во дворе, то бабушка была этим недовольна и сразу говорила, что стружка попала ей в глаз, даже если в это время она находилась в своей комнате. Большую часть дня я проводил во дворе в играх со сверстниками. Моя одежда при этом буквально «горела». Бабушке приходилось всё время что-то зашивать. Вообще чаще всего с Юрой и со мной была бабушка, которая обладала достаточным терпением и, конечно, баловала нас. Мама была более строгой. Как-то я очень долго был во дворе, и мама несколько раз выходила и звала меня поесть. Наконец я прибежал домой, под маминым нажимом вымыл руки и заявил, что не хочу есть суп, который уже стоял на столе. Мама предложила выпить сырое яйцо. Сырые яйца я очень не любил. Тогда мама сварила яйцо всмятку и перемешала его на блюдце с кусочками хлеба. Я тоже отказался, так как торопился скорее убежать во двор. Мамино терпение лопнуло, и всё содержимое блюдца оказалось у меня на голове. Мама рассказывала, что это был единственный случай, когда я капризничал. Тем более, что вскоре началась война и о капризах из-за еды не могло быть и речи.
С 1928 года наша семья жила в Днепропетровске по ул. Бородинской дом 15 и арендовала одну большую комнату, одну маленькую (в которой жила бабушка) и коридор. Бабушкина комната тоже фактически была коридором, ведущим во двор. Водопровод и туалет были во дворе. В комнате стояла большая кровать родителей, на которой я родился, и маленькая кровать Юры. На чём спал я, не помню. Вначале я точно спал рядом с мамой. И я хорошо помню, что летом, когда ночью было душно, мы спали на полу. На полу укладывли какие-то подстилки, расстилали одеяла, под голову – подушки, и спали, не укрываясь. Мне это очень нравилось: было как-то необычно, все были рядом, можно было до сна поиграть, пообщаться.
Посреди нашей комнаты был большой старинный раздвижной стол с толстыми квадратными ножками, украшенными красивой резьбой. Когда у нас появился котёнок, то эта резьба потеряла свою привлекательность, так как была сильно поцарапана кошачьими когтями. В комнате было два больших окна со ставнями, расположенными с внутренней стороны. Днём ставни складывались гармошкой в боковых нишах. Зимой для теплоты устанавливали вторые рамы. Двери были очень высокие с резными филёнками. Дверные и оконные ручки были покрыты латунью. В большой комнате была печка, которую топили дровами и углём. Стена возле печки была выложена большими белыми кафельными плитками. В кафель была вделана бронзовая дверца для чистки сажи, а под самым потолком – вентиляционная решётка, тоже бронзовая. За этой решёткой виднелись лопасти вентилятора. Уже после возвращения из эвакуации после войны я специально заглянул туда и убедился, что этот вентилятор не имел двигателя, т.е. должен был крутиться за счёт движения тёплого воздуха.
Дом принадлежал армянской семье. Четыре человека имели фамилию Симонян и двое - Закарян. У них было трое детей, все старше меня: Тамара, Павлик и Иосиф, который впоследствии поменял имя и стал Петей. Наши хозяева широко отмечали дни рождения и другие праздники. Приходили гости, несколько человек играло на музыкальных инструментах. Проигрывателей с усилителями и магнитофонов тогда не было. Хозяин – дядя Серёжа - всегда танцевал армянские народные танцы. На поясе у него висел кинжал, на ногах были мягкие сапоги. Иногда он брал два кинжала и во время танца жонглировал ими.
В нашем дворе был ещё один дом, в котором жило две семьи, в том числе дети моего возраста — Вова Миклашевич и Тала. Соседний двор №17 был заселён многочисленными русскими, украинскими и еврейскими семьями. В других домах на нашей улице жило ещё несколько армянских семей. Вообще наша улица была интернациональной: у нас жили русские, украинцы, армяне, евреи, поляки. Впоследствии я узнал, что в городе жило довольно много испанцев, которых привезли после испанских событий 1936-1939 годов. Жители разговаривали в основном по-русски, но употребляли много украинских слов, и говор был мягкий, украинский. У нас со всеми соседями были хорошие отношения. Летом большую часть времени дети и домохозяйки проводили во дворе. Дети придумывали различные игры и ни секунды не находились в покое. Хозяйки во дворе стирали бельё: это было удобно, так как колонка с водой была во дворе (стиральных машин и водопровода в доме у нас тогда не было). На подставках из кирпичей устанавливали выварку, вмещавшую 2-3 ведра воды, укладывали туда бельё, снизу разводили огонь сыпали в выварку натёртое на тёрке хозяйственное мыло - стирального порошка ещё не существовало. На значительной части двора были натянуты верёвки для сушки белья. После сушки бельё обрабатывали рубелем и каталкой. Рубель – это изогнутая доска шириной сантиметров 10 и толщиной сатиметра 3-4, на выпуклой стороне которого выпилены зубья высотой 1 см. С одного конца имеется ручка. Каталка – это деревянный цилиндр диаметром до 5см и длиной около 1 м. Бельё туго наматывают на каталку, кладут на стол и многократно прокатывают рубелем. После этого льняное бельё становится довольно гладким, так что его можно не гладить утюгом. Тонкое бельё гладили утюгом, который нагревали на плите или на примусе. Если бельё висело во дворе поздно вечером, то на него нередко садились летучие мыши, которые вечером вылетали на охоту за мошками. Иногда они так крепко вцеплялись в бельё, что потом не могли отцепиться, и их можно было брать руками.
Женщины во дворах также выбивали пыль из подстилок, варили варенье, обсуждали семейные проблемы, следили за детьми. Варенье варили в большом медном тазу. Хотя таз называли медным, но фактически он был латунный. Этот таз был предметом гордости каждой хозяйки: его жёлтая поверхность должна была сиять, как солнце. Таз чистили тряпочкой с порошком, натёртым из красного кирпича.И мама, и папа были большими аккуратистами: мама каждый день давала папе чистую глаженую рубашку, поэтому стирать приходилось часто.
Я помню, что летом у мамы лицо и руки быстро загорали во время работы во дворе. Мужчины летом во дворе играли в домино и обсуждали новости. Иногда при особенно жаркой погоде люди ночью спали во дворах. Когда я заболел коклюшем, то целый день лежал во дворе на раскладушке.
Свободное копирование
