Детство.
Ходики, патефон, репродуктор.
Я родился дома в нашей квартире в городе Днепропетровске по улице Бородинской, а не в роддоме. Мой папа был врач и не захотел везти жену в роддом. Мама мне рассказывала, что при рождении я весил 4,5 кг и имел очень хороший аппетит, а когда через год она решила отлучить меня от груди, то я успешно воспротивился этому. К этому времени я уже самостоятельно ходил. Если мама сидела, я подставлял скамеечку, взбирался к маме на руки, расстёгивал платье и самостоятельно питался. Чтобы отлучить меня, мама пыталась прятать под платьем одёжную щётку, но на меня это не действовало: я вытаскивал щётку и выбрасывал. Я понимаю, что мама не очень сильно настаивала на своём решении. Таким образом я питался грудным молоком до 1,5 лет. Мои первые воспоминания относятся к четырёхлетнему возрасту, когда мы всей семьёй – мама, папа, старший брат Юра и я - поехали отдыхать в Бердянск. Юра был на четыре года старше меня. Я помню, как к берегу подплывали лодки, и рыбаки высыпали на песок большие кучи рыбы—эти кучи были выше меня. Рыбы были разных пород. Мне запомнилась камбала—совсем плоская, сверху чёрная, а снизу белая Следующее воспоминание — как я тяжело болел дизентерией. Было лето, я лежал на раскладушке во дворе, и мне ничего нельзя было есть. Причина болезни была в том, что я объелся шелковицей. Большая шелковица росла у нас в углу двора. Как только я научился лазить по деревьям — это было лето 1939 или 1940 года — я забрался на эту шелковицу и съел много ягод. Второй раз я болел, когда простудился, и мне давали таблетки красного стрептоцида. Потом красный стрептоцид посчитали вредным и перестали производить. Ещё помню, как однажды зимой я залез в снежный сугроб и какое-то время там лежал. Вечером у меня шея перестала поворачиваться и сильно болела. Срочно позвали мамину сестру тётю Раю, она подержала свои руки на больном месте, и через короткое время боль прошла. Нужно отметить, что Рая всегда оказывала на меня магическое воздействие — и не только в случае болезни, но и при любых жизненных осложнениях. У меня с Раей всегда были особые отношения, в 1945 году я был даже вписан в её паспорт как сын ( об этом я напишу ниже) Кстати, своих тёток мы с Юрой всегда называли просто по имени, причём сокращённо: Рая—Ра. Маму называли Ма. Меня Рая всегда называла Толюсик, Юру – Юрасик.
Помню, как меня купали в раннем детстве. Ванной комнаты у нас не было, как её не было у большинства населения. В доме не было воды, туалет был во дворе. Воду для купания носили вёдрами из дворовой водоразборной колонки и грели в ведре на печке. Рядом с печкой ставили табуретку, а на неё большую миску. Тёплую воду наливали в миску, мама своим локтем проверяла температуру воды. Если температура была подходящей, меня туда сажали, и мама тщательно меня драила. В это время папа держал развёрнутое одеяло возле печки, чтобы оно нагрелось. После купания меня укладывали в кровать и укрывали нагретым одеялом. Когда я стал постарше и в миску уже не помещался, то старался мыться сам. Маму качество моего мытья не удовлетворяло. Она говорила, что помоет мне только шею, но фактически мыла меня всего. Впоследствии выражение «помыть только шею» у нас с мамой стало условной фразой, означающей «сделать гораздо больше, чем говорить». После возвращения в Днепропетровск из эвакуации, когда я учился в 5 -6 классе, я вместе с Юрой ходил в общественную баню.
Моя самая первая игрушка, которую я помню – большой белый заяц, слегка потрёпанный. Позже было две любимые игрушки—заводной танк и маленькая машина. Танк легко въезжал по наклонной доске, которая лежала одним концом на полу, а другим – на стуле. Заводная машинка доезжала до края стола, самостоятельно поворачивала, ехала до следующего края и снова поворачивала. Меня интересовало, почему так происходит. Оказывается, в машине было дополнительное колесо, расположенное поперёк. Именно это колесо поворачивало машину, когда передние колёса съезжали со стола.
Свободное копирование
