Окна нашей большой комнаты и входная дверь с крыльцом выходили на Бородинскую улицу. Дом был построен задолго до революции, поэтому всё было сделано основательно. Высота комнат больше 3 метров, двери высокие, с фигурными филёнками, дверные и оконные петли, замки и ручки покрыты слоем латуни. Рядом с входной дверью в бронзовом гнезде находилась большая бронзовая груша; если за эту грушу дёрнуть, то звенит звонок в коридоре. При взгляде на ключ от входной двери казалось, что это ключ от средневековой крепости: длина ключа была сантиметров 15, он был толстый и очень тяжёлый. Окна закрывались ставнями, расположенными со стороны комнаты. В открытом состоянии ставни складывались в виде гармошки и утапливались в специальные ниши. Рядом с нашим домом была расположена средняя школа №78, в которой до войны учился Юра. Ученики младших классов знали про наш звонок и им доставляло большое удовольствие подняться на крыльцо, дёрнуть за грушу, быстро убежать и издали наблюдать, как кто-то выглядывает из двери. Бородинская улица довольно широкая, так как посреди улицы расположен бульвар с двумя рядами больших деревьев. Зимой после оттепели и последующего мороза бульвар превращался в каток, на котором дети катались на коньках. У меня были коньки «снегурочки», которые можно было прикручивать к простым ботинкам. По обе стороны бульвара – две полосы дороги с односторонним движением. Дорога вымощена булыжником. Рядом с домами – тротуары, возле нашего дома и возле расположенной рядом школы №78 тротуар асфальтирован, дальше – вымощен камнем. Многие ребята сами делали самокаты и катались на заасфальтированном участке тротуара, т.е. прямо под нашими окнами. В качестве колёс в самокатах использовали шарикоподшипники, которые при движении сильно шумели. Бабушка пыталась ребят прогнать от наших окон, но безуспешно.
Несколько раз в год на улице раздавался громкий голос: «Точить ножи-ножницы, точить ножи-ножницы! Мужчинам бритвы точим, женщинам паяем!». Это по улице проходил точильщик. Кто-нибудь выходил на улицу и зазывал точильщика во двор. На плече у него был большой точильный станок с ножным приводом, в руке тяжёлая сумка с приспособлениями для пайки посуды. Все дети сбегались посмотреть интересное зрелище. Женщины приносили затупившиеся ножницы, кухонные ножи, ножи от мясорубок, прохудившиеся тазики, кастрюли, чайники. (Посуду из нержавеющей стали в то время не выпускали.) Мастер устанавливал на земле своё оборудование, затем, нажимая на педаль, раскручивал шлифовальные камни, и начиналась работа. Шлифовальных камней на станке было несколько: для грубой и для тонкой обработки. Во время работы мастер не молчал, из него так и сыпались шутки, занимательные истории. Для пайки дырявой посуды мастер предварительно обрабатывал края отверстия наждачной бумагой, а затем - кислотой, разжигал паяльную лампу и оловом запаивал отверстие. На большую дырку напаивал металлическую заплатку. Все работы он выполнял очень качественно и быстро. Хозяйки были довольны,так как новые кастрюли стоили дорого и в продаже появлялись редко. Я стоял возле мастера, пока он не уходил. Мне было интересно.
Однажды незадолго до начала войны по нашей улице проехало несколько танков. При движении по булыжной мостовой танки издавали ужасный лязг и грохот. Почти все жители выскочили на улицу. Особенно большое впечатление танки произвели на нас, детей. Несколько дней после этого мы только об этом и говорили. Впечатление о мчащихся танках навсегда осталось в моей памяти. Спустя много лет мне довелось изучать устройство и самому управлять танком. При этом, естественно, всплывали детские воспоминания о том, как я впервые увидел танки.
В детстве я очень боялся щекотки, особенно я не выдерживал, когда меня стригли. Меня водили стричь в парикмахерскую напротив Раиного дома. Я помню, как однажды я так сильно дёргался, что парикмахер смог постричь только половину головы и отказался дальше иметь со мной дело. Так я и ходил некоторое время с наполовину постриженной головой. Я запомнил фамилию этого парикмахера – Зискинд.
На нашей входной двери с внутренней стороны был прибит лист железа. Как мне рассказывала мама, в 1937 году какие-то бандиты ночью решили забраться в наш дом и пытались выломать филёнку из входной двери. Они не учли прочность старинной двери и чуткий сон моей бабушки. Бабушка разбудила моих родителей, они открыли дверь, ведущую к хозяевам дома, и позвали хозяина дядю Серёжу. У него было ружьё, и он выстрелил в дверь. Бандиты убежали. На повреждённый участок двери на следующий день прибили лист железа.
У нас дома первые часы появились примерно в 1937 году. Это были настенные часы-ходики, которые нужно было заводить, подтягивая гирю. По мере износа часового механизма на гирю нужно было прицеплять дополнительный груз. Время также можно было узнавать, слушая передачи городской радиотрансляционной сети. В 1939 году в Москве открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка – ВСХВ- и в первые дни работы выставки там продавали дефицитные товары. Отец в это время был в Москве в командировке и смог купить карманные часы Московского часового завода. Этот завод тогда только был построен, и часы впервые появились в продаже. Они служили без ремонта больше 20 лет и сейчас хранятся у меня.
Было ещё одно техническое устройство – патефон с пластинками. Я помню три из них. На одной детская актриса Рина Зелёная читает стихи. На другой Утёсов поёт песню «Всё хорошо, прекрасная маркиза», и пластинка с рассказом Чехова «Лошадиная фамилия».
На нашей улице было несколько голубятников – это были подростки и взрослые, которые разводили и тренировали голубей. В предвоенные и первые послевоенные годы это было широко распространённое увлечение. Для этого нужно было соорудить во дворе голубятню – большую деревянную будку, установленную на 4 столбах высотой 3-4 метра. В будке была дверца, в которую согнувшись мог войти человек, а над дверцей – люк для голубей, закрывающийся решёткой. Дверца обязательно запиралась на замок,так как голубей могли украсть. Внутри голубятни были укреплены насесты для голубей, а на полу стояли кормушки с зерном и миски с водой. Рядом с голубятней обычно стоял длинный шест с тряпкой, которым гоняли голубей, а также открывали и закрывали решётку для вылета голубей. Голубей можно было покупать и продавать, они довольно дорого стоили.Голуби хорошо знали, где находится их голубятня, и всегда туда возвращались. Но если они встречали другую большую стаю, то могли улететь вместе с ними в чужую голубятню, а владелец этой стаи мог запереть их в своей голубятне. Хозяин маленькой стаи должен был вести с похитителем дипломатические переговоры. Иногда голубей возвращали бесплатно, а иногда нужно было платить. Существовало много пород голубей, некоторые выглядели очень необычно. Я помню несколько названий: дутыши, сизари, турманы. Разные породы ценились по-разному. Голуби разных пород отличались внешним видом и манерой полёта. Голубятники могли различать их в воздухе на большом расстоянии.
Свободное копирование
