Пока живу — помню

 Пока живу — помню

 9 мая — для всех нас особенный день. Но всё меньше и меньше остаётся тех, кто сделал этот день праздником Победы. Мы от всей души поздравляем ветеранов Великой Отечественной войны с этой знаменательной датой!

«Der Jude ist der Partisan, der Partisan ist der Jude» («Каждый еврей — партизан, каждый партизан — еврей», — прочитала я на одном из стендов выставки «Verbrechen der Wehrmacht» («Преступления Вермахта»), которая состоялась в городском музее Мюнхена.

«Зачем здесь? — думаю я. — Уж я-то, может, как никто другой здесь знаю, что это такое — быть евреем и партизаном».

 В 1941-м почти двухлетним ребенком я попала в еврейское гетто, а потом до конца сентября 1943-го была в обозе партизанского отряда в знаменитых Касплянских лесах на Смоленщине.

 За всю жизнь я так и не привыкла к фешенебельным курортам, морям и океанам. Моей стихией остались лес, поля, луга — то, что я нашла и полюбила сейчас в Баварии. Так зачем же я здесь на этой выставке? Что ещё могут мне рассказать документы ужасов, смерти, войны?

 И всё-таки я знаю, зачем я пришла. Я хочу увидеть тех, кого интересует то далёкое время. Экскурсанты — почти все молодые, жизнерадостные студенты и учащиеся. В руках — тетради, блокноты, вопросники. Чувствуется, что молодежь интересуется этой темой совсем не формально. В углу на полу расположилась большая группа школьников и педагогов из небольшого городка на Bodensee. Усаживаюсь на пол рядом с ними и слушаю сотрудницу музея, которая рассказывает о партизанском движении в СССР во время войны. По вопросам и ответам понимаю, что преподаватель религии, который приехал с ребятами, основательно подготовил их к реальному пониманию тех событий. Мне понравилось, как органично его подопечные увязывают Закон Божий с историей и современной жизнью страны.

 В другом зале встречаюсь с учащимися гимназии из Аугсбурга. Один из учеников с рефератом в руках увлечённо рассказывает одноклассникам о жизни в СССР. Очень хотела спросить, но не успела, почему он закончил свой рассказ 1993-м годом. Может, потому, что с этого года начинается уже история демократической России?

 В последнем зале выставки натыкаюсь на зловещий щит: «Wo ist Rechtsanwalt, der gegen diese Ausstellung war?» — «Где тот адвокат, который был против этой выставки?»

 Вспоминаю конец 1997 года. В Мюнхенском Rathaus — первая правдивая выставка о войне. Около 90.000 посетителей часами стояли в очередях на холоде, чтобы попасть в залы выставки. Но были и те, кто протестовал против её устроительства и требовал наказать организаторов, сотрудников Гамбургского Института социальных исследований.

 ...Сейчас у того щита на сегодняшней выставке стоит 75-летний житель Мюнхена. На фронт он попал 17-летним уже в конце войны. На мой вопрос «Хотели ли бы Вы найти того адвоката?» — он ответил: «Конечно, нет. Эти преступления нельзя оправдать. Мы должны честно оценивать историю и наше прошлое».

 А я спрашиваю себя, могу ли я сделать это после того, как половину жизни прожила в Германии, получила немецкое гражданство и писала домой своей матери: «Мы уже не те, и немцы — другие».

 Но ведь я тем не менее никогда не захожу к дочери в бюро, что на Messerschmiedstrasse, никогда не куплю электроприборы фирмы «Junkers», а в Deutsches Museum захожу с выхода, потому что у входа расположены самолёты. Я помню, как ревели их моторы. Люблю животных, но никогда не заведу немецкую овчарку. Помню, как долго держит лес эхо собачьего лая после облавы.

 Да, я помню всё это. И буду помнить, пока живу. И всё-таки немцы сегодня другие. На выставке я познакомилась с близкими мне по духу молодыми людьми. И внуков своих я буду воспитывать на важнейшей христианской заповеди «Не убий!».