Эмигрантские дети «за бугром» - 3

Немецкий юрист Наташа Иванова.

А.П.: Тебе можно позавидовать, ведь диплом юриста — это не только престиж, но и гарантия обеспеченной жизни. Во всяком случае здесь, в Германии. О сложности учёбы на этом факультете знаю не понаслышке: моя старшая дочь, как и ты, закончила этот факультет. По статистике, на начало XX века в Германии работали не менее девяноста тысяч юристов. Ещё сто пятьдесят тысяч через несколько лет покинут университетские стены с полноценными дипломами. Вот и получается, что в Германии — перепроизводство этих специалистов. Для того чтобы хоть как-то контролировать этот процесс, и введена сложная учебная программа. Настолько сложная, что госэкзамен выдерживают, как правило, всего 30-40 процентов студентов. Страшно подумать, что после стольких лет учёбы можно остаться без профессии...

Н.И.: Для меня эти проблемы, к счастью, уже позади. Не стану скрывать: в годы учёбы на юрфаке у меня, да и у многих моих друзей не раз возникало желание бросить юриспруденцию. И тем не менее я получила диплом Мюнхенского университета. Учёба на юрфаке требовала полной отдачи, самодисциплины и силы воли, ведь на протяжении пяти лет учёбы мы практически свободны: на юридическом факультете в конце каждого семестра экзамены не проводятся. За все эти годы студент обязан получить семь «Scheine» — это положительные оценки за самостоятельно написанные объёмные работы, без которых он не будет допущен к госэкзамену, – и пройти в одной из адвокатских контор трёхмесячную практику.

А.П.: Между прочим, в Баварии — самый сложный в Германии учебный процесс. Ещё в бытность студенткой Мюнхенского университета ты, Наташа, не раз выступала на волнах радио «Свободы» с рассказами об этих самых трудностях. Но при этом упустила, как мне кажется, главное: профессионализм подготовки немецких юристов...

Н.И.: В стенах юрфака мы получили весьма неплохую подготовку и возможность работать в самом широком спектре юридической профессии. Кто-то найдёт своё место в прокуратуре или адвакатуре, кто-то станет судьёй. Меня же с самого начала интересовало экономическое право. Уже во время практики я получила первый опыт работы в области международного права. Тогда мне повезло: я попала в совместную американо-французско-немецкую фирму в Штутгарте. Там я близко познакомилась с практической стороной налогового законодательства. Этот опыт очень пригодился мне впоследствии в Москве. Работа в Москве не была моей главной мечтой, хотя я и не исключала, что могу очутиться в российской столице. Я москвичка, и у нас не так уж много специалистов, у которых русский язык родной.

А.П.: И всё-таки, Наташа, как ты оказалась в Москве?

Н.И.: Случилось это так. Один из наших клиентов решил приватизировать стекольный завод. Он захотел перепрофилировать расположенное недалеко от Петербурга предприятие на выпуск изоляционных материалов. При этом невозможно обойтись без сложной юридической работы: проверки документов, оформления договоров, актов купли-продажи и так далее. Наша адвокатская контора, открывшаяся в марте 1996 года, являлась родственной структурой крупной аудиторской фирмы «Ernst & Young», занимающей сегодня первое место в так называемой «большой шестёрке». Фирма действовала в Москве несколько лет. Она и выделила нам помещение. Работали мы по американской структуре. Моя официальная должность — менеджер этого отдела. Московский офис фирмы «Ernst & Young» — это 350 сотрудников: аудиторское, налоговое и юридическое отделения. Я руководила отделом из девяти человек. Мой помощник — коллега из Соединённых Штатов. Остальные сотрудники — российские юристы, но с хорошим знанием английского и немецкого языков. Не участвуя непосредственно в производстве, мы, тем не менее, способствуем улучшению социальной сферы, быта и благополучия россиян. Что касается меня лично, то у меня есть большие шансы для успешной карьеры в будущем.

А.П.: Значит, своё будущее ты всё-таки увязываешь с Москвой, с Россией?

Н.И.: А почему бы нет? В эмиграцию родители увезли меня совсем ещё ребёнком. Могу твёрдо сказать: в Москве я – у себя дома. Мне здесь нравится несмотря на то, что, в отличие от иностранцев, я чувствую и вижу гораздо глубже всё происходящее в России: и социальное расслоение, и тяжёлый быт, и моё неприятие московской патриархии, резко изменившей политическую роль церкви, и многое другое. Но главное, пожалуй, в том, что я везде чувствую себя русской: и среди новых и старых друзей, и среди родственников, связь с которыми никогда не прерывалась. Чувство «русскости» не покидает меня даже на службе, когда мои российские сотрудники относятся ко мне как к иностранке. Как истинно русская, горжусь Москвой, её обновленным видом. В день празднования 850-летия столицы была очень горда и за Москву, и за москвичей. Люблю Россию, но я — не россиянка, ведь это подразумевает гражданство. Нет, я — просто русская!