Война - 19 Еще Румыния и обратно

Тетрадь 12-я (7 июля 1944 г. – 28 августа 1944 г.)
7 июля 1944 года. Решил сегодня признаться, что уже несколько дней подряд владеет мной странное чувство, будто я возвращаюсь на Родину. В моем воображении, как наяву, вставали родные улицы, родные поля и сады, бесконечно милые лица близких и знакомых людей. В науке называли это чувство, кажется, носталогией, тоской по Родине. Сегодня начал перебирать свой скарб в вещевой сумке и поймал себя на том, что делал это так, как де-лали едущие в отпуск товарищи. Неужели в моей взбудораженной мечте есть доля правды, реальности, сбыточности. Я был бы бесконечно рад побывать с семьей хотя бы один день. Но отпускное дело у нас поставлено плохо, гораз-до хуже заграничных армий…
8 июля. Все те же чувства. На фронте – некоторое снижение темпов на-ступлений. Предвижу неожиданный ход войны. Сейчас 10 часов утра. В небе редкие облака. Над лугом свистели птицы, над горами и холмами кудреватое дрожание миражей. Слева, из-под Ясс, долетел до нас орудийный грохот. На нашем участке блаженная тишина.
… В 23.40 узнал, что наши войска заняли Барановичи и ворвались в город Вильно. Немного позже имел телефонную перепалку с Кривоплясовым и Уласовец. Они всеми силами и средствами рвутся к власти, считают всех ду-раками, в действительности же у них много сходства с крыловской лягушкой, пытавшейся стать волом…
9 июля. Взят город Лида. Освобождено 1200 населенных пунктов. Север-нее Яссы немцы перешли в наступление. К нам прибыли многочисленные ар-тиллерийские системы и танки. Мы готовы к неожиданности.
10 июля. Завтра в ночь сменим в 1-м эшелоне 25-й полк нашей дивизии.
… Освобождены Лунинец, Слоним (Войска 1 Бел. фронта Рокоссовского).
11 июня. Выехал к недостроенной церкви в Котнарий. Это на крутейшей горе, откуда хорошо видны немецкие позиции. Сюда прибыл и Некрасов. Злой, не выспавшийся, он не говорил с людьми, а рвал, точно лаял…
… Потом приехал на занятия начальник штаба 7 гвардейской армии гене-рал-майор Лукин, кареглазый мужчина с мясистым носом, седеющими темно-русыми волосами и широким ртом, заполненным металлическими зубами. Генерал-майор одет в темно-зеленый китель, в голубые галифе с красным лампасом, в крохотные хромовые сапоги с золотистыми шпорами.
Лукин должен был прочитать нам лекцию о Секретном управлении вой-сками, но у него не хватило времени: усевшись на скамью в тени яблонь и груш, он начал нам рассказывать о делах минувших. И рассказывал, надо от-дать справедливость, интересно. Он рассказал нам как во время гражданской войны был комендантом Луги, как в Сталинграде беседовал с немецким фельдмаршалом Паулюсом, который требовал порядка в приеме его техники и вооружения, капитулировавшей 6-й армии, как наши солдаты тут же обди-рали кожаное прикрытие с немецких машин.
Во время рассказа генерал-майор Лукин вел себя неспокойно: постукивал пальцами о стол, чесал свои порыжевшие брови, дергал плечами. Золотой по-гон его посверкивал при этом, отражая солнечные лучи, падавшие сквозь ли-ству деревьев. Было видно, что он не одобрял солдатских поступков по обди-ранию немецких машин, но допускал это сознательно, чтобы подчеркнуть размер немецкого поражения и оттенить древнюю истину, что «Победителей не судят»…
Закончив свои воспоминания, генерал-майор Лукин посмотрел на ручные часы, зевнул, немного подумал и начал экзаменовать начальников штабов полков, спрашивая у них наизусть цифры о личном составе, о вооружении, о боеприпасах. Пришлось и мне отчеканить ему данные о боевом и численном составе 22 гвардейского воздушно-десантного полка. Не могу утверждать. Что я был совершенно точен: в количестве патронов, людей и автоматов все-гда могли быть погрешности. Но я докладывал без запинки, и это понрави-лось Лукину. Зато одного из начальников штабов он долго и придирчиво па-рил за заплетание языка. В конце концов, выяснилось, что этот начальник штаба полка выпил для храбрости лишнее… Лукин расхохотался и прекратил испытания…
Занятия были закончены оглашением ряда практических советов о пере-мещении КП на новое место, об использовании радио, телефона, бегунов и других средств связи, о лучшем пользовании кодированными картами и ко-дированными переговорными таблицами. Лукин категорически потребовал до тех пор не снимать средства связи со старого КП, пока новый КП будет оборудован и связан с подразделениями и вышестоящими штабами.
Мы все были согласны с Лукиным, но часто не могли так делать из-за хронического недостатка телефонного провода, раций или питания к ним. Приходилось месяцами сидеть на голодном лимите и у опечатанных радио-станций: берегли энергию для напряженных периодов боя…
… В ночь под 12 июля перешли в 1-й эшелон дивизии, сменив 25-й полк.
… 13 июля мы узнали, что с 10 июля Гитлер объявил Восточную Пруссию военной зоной, перенес свою ставку из города Летцен (Вост. Пр.) в глубь Германии, призвал на военную службу подростков 1927-1929 годов рожде-ния. Разумеется, все это сделано Гитлером в связи с продвижением наших войск за Вильно, за Лиду и т. д.
… В 23.20 радиосообщение о взятии нашими войсками Вильно.
Нашей разведкой получены сведения, что в период 15–17 июля румынская армия намерена перейти в наступление на фронте Яссы-Пашкани. Пусть по-пробуют. Ждем в гости.
14 июля. 1 Прибалтийский фронт освободил станцию Опочка. В Белорус-сии заняты нашими войсками Пинск, Волковысск.
… Четвертый день работает в штабе практикант капитан Захаров, слуша-тель военной Академии имени Фрунзе. Академистый парень, бумажник, хотя и не глупый. Безнадежно спорит со мной, что в Германию наши войска вой-дут не через Восточную Пруссию, а через Венгрию. Он аргументирует тем, что в Восточной Пруссии все восточные стенки домов каменные, а вся водная система подготовлена к затоплению местности. Мальчишеские рассуждения. Никакие укрепления не выдержат нашего удара, а стратегия ищет направле-ние главного удара не там, где меньше укреплений, а там, где наш успех при-ведет к поражению жизненных центров противника. В этом смысле – Вос-точная Пруссия, а не Венгрия является первостепенным объектом нашего внимания. Сюда именно и придут наши войска уже этим летом или осенью.
Сегодня Захарову понравилась моя статья о боях за Путиловку. Он пере-писал ее в свою тетрадь, чтобы использовать для академической зачетной ра-боты на тему «Сила внезапного удара».
16 июля. Взят Гродно.
17 июля. Мы вели неудачную разведку (четверо ранено, столько же про-пало без вести).
18 июля. Немцы и румыны в районе Пашкани вклинились в нашу оборону на полтора километра, но к вечеру положение восстановлено. Нашей развед-кой захвачен пленный из немецкой роты. Он показал, что румынское наступ-ление не состоится, т. к. немецкое командование начинает перебрасывать ку-да-то свои войска…
Поздно вечером получили радиоизвестие о том, что три дня тому назад перешли в наступление войска 1 Украинского фронта. Они прорвали немец-кую оборону на фронте в 200 километров, продвинулись на 50 километров, освободили до 600 населенных пунктов и 8 городов, в числе которых Броды, Красное, Порицк.
… В начале июля советские войска окружили восточнее города Минск крупную группировку немецких войск и предъявили им ультиматум о капи-туляции. Командир 12 немецкого армейского корпуса генерал-лейтенант Мюллер, исполняющий обязанности командующего 4 немецкой армией, 8 июля принял ультиматум советского командования и издал приказ по немец-ким войскам о капитуляции. Приказ этот настолько интересен, что я его по-мещаю в своих записках.
«Приказ генерал-лейтенанта Мюллера немецким войскам, окруженным восточнее реки Птичь.
8.7.1944 г.
Солдатам 4 армии, находящимся восточнее реки Птичь.
После недельных тяжелых боев и маршей наше положение стало безвы-ходным. Мы свой долг выполнили. Наша боеспособность пала до минимума и нет никакой надежды на снабжение. Русские, по сообщению Верховного Командования, стоят у города Барановичи. Последние пути через ближайший водный рубеж нам перерезан. Нет никакой надежды выбраться отсюда наши-ми силами и средствами. Наши соединения беспорядочно рассеяны. Колос-сальное число раненых брошено без всякой помощи.
Русское командование обещало:
а) медицинскую помощь раненым;
б) сохранение офицерам холодного оружия, а солдатам – орденов.
Нам предложено: все вооружение и снаряжение собрать и сдать в непо-врежденном виде; окончить бессмысленное сопротивление.
Я приказываю:
Немедленно прекратить борьбу. Местным группам от 100 до 500 человек собираться под руководством офицеров или старших унтер-офицеров. Ране-ных собрать и взять с собой. Мы должны показать дисциплину и выдержку и как можно быстрее начать проводить эти мероприятия.
Этот приказ письменно, устно, всеми средствами передавать дальше.
Мюллер, генерал-лейтенант, командир 12 армейского корпуса»

По получении приказа немцы прекратили сопротивление и сложили ору-жие. Дисциплинированный народ!
20 июля. Вслед за 1 Прибалтийским фронтом пришел в наступательное движение 3 Прибалтийский фронт южнее города Остров. С 17 июля по сего-дня освобождено более 700 населенных пунктов. Сегодня 1 Украинский фронт (маршал Конев) вышел на реку Западный Буг, оказался в 7 километрах от Львова, занял Раву Русскую и Новоград Волынский.
… Поздним вечером я возвратился с переднего края весь мокрый и гряз-ный. Внезапно хлынувший дождь размочил все. Всю ночь шел местный бой. Я до утра дежурил у телефонных аппаратов. Гудение зуммеров, грохот пу-шек, треск пулеметов и автоматов. Все это надоело, впиталось в меня, как угольная пыль в шахтера…
21 июля. Жаркий день и к тому же спокойный. Измотавшись за ночь, нем-цы и румыны сидели теперь смирно. Просмотрел пачку центральных газет за 19 июля 1944 года. Наиболее интересным материалом оказалось заявление немецкого генерала Гофмайстера, бывшего командующего 41 германским танковым корпусом, на имя Командования Красной Армии. Генерал-лейтенант Эдмунд Гофмайстер сдался русским в плен в начале июля под Боб-руйском. Его заявление относится к числу тех документов, которые показы-вают врага изнутри. Нелишне будет выдержки этого заявления привести в моих записках.
Гофмайстер заявил: «… К моменту русского наступления в Белоруссии, начавшегося в 20-х числах июня, я командовал «группой Гофмайстер», в ко-торую входили: 46 пд под командованием генерал-майора Энгель, 383 пд, ко-торой я командовал лично, и 6 пд под командованием генерал-лейтенанта Гейне. Эта группа входила в состав 35-го армейского корпуса под командова-нием генерал-лейтенанта Лютцов.
На второй день июньского наступления русских участки обороны 35-го армейского корпуса и 41-го танкового корпуса были прорваны русскими вой-сками, а командующий 9-й армией, в состав которой входили эти корпуса, ге-нерал от инфантерии Иордан был отозван в ставку. В связи с этим генерал Вейдлинг был назначен командующим 9-й армией.
Вместо него командующим 41-го танкового корпуса был назначен я, а «группа Гофмайстер» была распущена.
Вечером 25 июня… я занял оборону западнее Бобруйска.
… Утром развились бои за Бобруйск. Русские атаковали со всех сторон. Войска моего корпуса были полностью окружены… Утром 28 июня мне было приказано сдать Бобруйск и со всеми силами пробиваться в северном направ-лении. Но этот приказ пришел с опозданием на 24 часа.
В течение последующих 6 дней я находился в непрерывных боях с рус-скими, которые постепенно уничтожили мои части. С группой в 12–14 чело-век мне удалось добраться до деревни Погорелое… Спустя примерно 4 часа в Погорелом появились русские пехотинцы и кавалерия. Они проследовали на север.
Надеясь встретить части 9-й армии, я укрылся в болотистом лесу, однако через 3 дня вынужден был послать парламентера к русским и сдаться в плен. Так нашли свой конец 41-й танковый корпус и основные силы 35-го армей-ского корпуса.
Эта катастрофа явилась результатом не только превосходства силы рус-ских, но и следствием допущенных грубых ошибок германской стратегии. Эти ошибки в основном сводились к следующему: линия обороны 35-го ар-мейского корпуса, проходившая между Днепром и Березиной, была слишком растянута и недостаточно сильна. Командиры соединений предлагали коман-дованию группы армий сократить линию обороны, однако, командование группы армий не имело таких полномочий.
За 7 или 8 дней до начала русского наступления командующий группы армий генерал-фельдмаршал Буш прибыл в мое расположение в лесу около Мормаль и заслушал мой доклад. В докладе я указал ему на невыгодность моих позиций и просил разрешения отойти, чтобы сократить линию фронта. Однако, фельдмаршал Буш заявил мне, что Гитлер запретил всякое отступле-ние и приказал защищать каждый метр земли. Хотя, на мой взгляд, этот при-каз был ошибочным, я вынужден был его выполнить.
Я должен заявить, что поражение в Белоруссии является не единственным примером бездарного командования Гитлера. Когда фельдмаршалы Лееб, Лист, Рундштедт, Бок, Браухич, генерал-полковник Гальдер и многие другие пытались указать на эти ошибки, Гитлер прогонял их с занимаемых постов.
… Та стратегия, которую проводил Гитлер, привела к поражению под Сталинградом и поколебала веру немецкого народа и германской армии в во-енное руководство Гитлера (Только в военное, заметьте. Н. Б.) Эту веру еще более поколебала отставка генерал-полковника Гальдер, потому что он был не согласен с такой стратегией.
… Когда немецкие войска находились под Сталинградом и проникли глу-боко в районы Кавказа, Германия не имела достаточных резервов, чтобы удержать такую территорию. Гитлер должен был бы отвести войска, чтобы иметь возможность держать сокращенный фронт. Но он отдал приказ удер-живать всю линию фронта. Эту ошибку видели пожилые генералы, которые имели большой военный опыт и военное образование. Молодые же генералы, например, Роммель, Дитль, Шернер, Кейтель, которые не прошли большую военную школу, не заметили этой ошибки. Сталинград был хорошим уроком, но ошибки продолжались (яркий пример зависимости стратегии от политики. Н. Б.) К ним следует отнести наступление на Орловско-Курской дуге в июле 1943 года против больших сил, попытки удержаться на Нижнем Днепре, окончившиеся окружением немецких частей, и, наконец, катастрофа в Бело-руссии.
Все это, естественно, вызывает недовольство со стороны опытных немец-ких генералов и усиливает недоверие к гитлеровскому руководству (Эта часть заявления весьма многозначительна: в умах немецких старых генералов блу-ждает идея милитаристского бунта. Они не прочь спихнуть Гитлера, а войну продолжить более искусными методами. Н. Б.)
Однако недовольные таким положением генералы вынуждены молчать, т. к. Кейтель заявил, что любая критика германского руководства будет карать-ся смертной казнью.
Гитлер сам знает о недоверии к его командованию и предпринял ряд мер к тому, чтобы поднять настроение. С этой целью в Германии было введено три или четыре курса, на которых руководители германского правительства пы-талось разъяснить генералам свою политическую линию.
Я лично в конце мая этого года в числе других 150 генералов и адмиралов был вызван на такие курсы в местечко Зонтгофен… Совещание продолжа-лось пять дней. Выступали фашистские партийные деятели Геббельс, Гимм-лер, Гроссе, фельдмаршал Кейтель. Они говорили, что мы обязательно выиг-раем войну, но не сказали, какими средствами они намерены выиграть войну. Из Зонтгофена мы направились в резиденцию Гитлера в Берхтесгаден, где он обратился к нам с речью.
Гитлер выглядел больным. Опухшее лицо, тихий голос и путаный разго-вор. В своей полуторачасовой речи Гитлер неоднократно говорил о трудно-стях того периода, когда национал-социалистская партия пришла к власти. Он говорил о том, что хотел стать архитектором и художником, но в результате катастрофического исхода мировой войны и Версальского договора он был вынужден стать государственным деятелем. Он также говорил о больших ус-пехах своей деятельности, об освобождении Рейнской области, говорил о восстановлении германской армии. Затем Гитлер указал, что Германия под-верглась нападению со стороны Франции, Польши и Англии, и если бы он не опередил Россию, то последняя также напала бы на Германию. В заключение Гитлер заявил о необходимости продержаться до полной победы, которая придет. Для этого он рекомендовал генералам заниматься национал-социализмом.
… Как и следовало ожидать, часть молодых генералов была восхищена речью Гитлера, а старые и опытные генералы отнеслись к ней скептически, ибо каждый из нас пришел к выводу, что пустыми словами о государстве, о победе, о вере в национал-социализм положение на фронте не спасти. Для этого необходимы солдаты, пушки, танки и самолеты. Германии придется от-ветить на вопрос, каким образом она сможет создать основы для ведения пе-реговоров о мире с другими государствами, с Гитлером они переговоров вес-ти не станут, следовательно, необходимо создать другие предпосылки (Гоф-майстер этими словами, если вдуматься, подталкивает своих коллег в Герма-нии к бунту. Поймут ли там, дойдет ли это до них? Н. Б.)
Заявление написано мною на даче под Москвой. Я ничего не имею против его опубликования. ГОФМАЙСТЕР».

Хорошо начинают петь немецкие зяблики, попавшиеся в нашу золотую клетку. Они теперь усиленно думают о сохранении своей шкуры, почему и говорят много правды, чтобы умилостивить победителей. Только победонос-ная Красная Армия развязала генеральские языки, которые долго молчали, припугнутые Кейтелем…
Не успел я записать заявление Гофмайстера и произвести свои к нему за-мечания, как в штаб ввалился лейтенант из корпусного штаба. Он по специ-альности – военный топограф, а прибыл к нам в полк с целью уточнить пе-редний край и нанести его на корпусную схему. По ходу сообщения мы про-шли в траншею. С высотки, по которой вились окопы, был виден широкий луг, дорога, село – в зелени садов. Солнце пекло. В воздухе висела волнистая голубая дымка испарений. На выжженных гребнях гор, обрамлявших луг, рвались мины, клубилась бурая пыль.
В траншее навстречу нам шагнул молодцеватый старшина Кизейков. Он доложил:
– Пулеметный расчет углубляет знания материальной части и совершенст-вуется в пользовании стрелковой карточкой…
– Но вы же не пулеметчик, а бронебойщик, – заметил я.
Старшина смущенно улыбнулся:
– Мои бронебойщики расположены рядом, – он показал рукой на бруст-вер, с которого смотрели вниз на дорогу замаскированные стволы противо-танковых ружей. – А интерес во мне и к пулемету лежит. На войне все приго-дится.
В это время, держа в руке стрелковую карточку, подошел командир пуле-метного расчета гвардии сержант Руднев, попросил разрешения задать не-сколько вопросов.
– До домика и до куста расстояние одинаковое, – сказал сержант. – Это я сам измерил. Между тем, куст кажется дальше, а домик ближе, если отсюда на них смотреть. Почему это?
Сержант смахнул кистью руки пот со лба и умолк, ожидая ответа. Заинте-ресованно придвинулись бойцы-пулеметчики.
В завязавшейся беседе выяснилось, что офицер Батраков, в подразделении которого состоял сержант Руднев, не уделял внимания обучению своих под-чиненных искусству определять расстояния.
Гвардейцы с глубоким интересом прослушали наши разъяснения о том, что мелкие предметы кажутся дальше крупных при одинаковом до них от нас расстоянии, что предметы яркого цвета кажутся ближе темно-окрашенных предметов, что в сумерки все расстояния кажутся большими, а в солнечный день – меньшими, что в горной местности все предметы кажутся ближе дей-ствительного расстояния. Тут же мы объяснили несколько простейших спо-собов определять расстояния подручными дальномерами: пальцем, спичеч-ной коробкой, винтовочной мушкой и т. д.
Лейтенант-топограф настолько заинтересовался затронутой темой, что и забыл о своем прямом назначении. Он более двух часов популяризировал среди гвардейцев топографические и геометрические приемы определения расстояний, а также делился мудростью глазомера. Занятия наши были пре-рваны начавшимся огневым налетом. Немцы минут двадцать гвоздили по нашим боевым порядкам из минометов и орудий, а когда закончили свою ра-боту, засыпанный пылью лейтенант, смущенно улыбаясь, промолвил:
– Теперь, капитан, выручайте меня. Придется начертание переднего края обозначать по вашим схемам…
– Конечно, – согласился я. – Идем!
Через час лейтенант отбыл в дивизию, перечертив «линию» переднего края с моей схемы на свою карту. И он не прогадал: мы и для себя всегда чер-тили схемы с большой точностью, чтобы не попасть под огонь своей артил-лерии и избежать горькой шутки: «ноль-ноль пять, по своим опять!»
… В половине июня французские патриоты освободили город Сен-Жьюнен. Сегодняшние газеты сообщили, что французские вооруженные от-ряды сопротивления снова имели большой успех. Они освободили города Форкалькье, Манас, Мангд и Манжак.
… Шведская газета «Афтонтиднинген» сообщила о начавшемся бегстве немцев из Восточной Пруссии, так как Красная Армия подошла к воротам Германии.
22 июля радио известило, что 20-го произведено покушение на Гитлера, который отделался ушибами и ожогами. О месте покушения ничего не гово-рится. Хотя германское информационное бюро сообщило о тяжелом ранении многих из свиты Гитлера (генерал-лейтенант Шмундт, полковник Брандт, со-трудник Гитлера Бергер), но у меня возникло подозрение, было ли покушение на Гитлера? Не хитрая ли это попытка Гитлера улизнуть в подходящий мо-мент из бренного мира живых в какую-нибудь трущобу и отсидеться там до лучших времен?…
… Вчера войска 3 Прибалтийского фронта (генерал-полковник Масленни-ков) освободили город Остов. В это же время западнее города Любомль наши войска форсировали Западный Буг на фронте в 60 километров и продвину-лись в глубину на 15 километров. Фактически они вышли на польскую терри-торию, но о границе разговор будет потом.
23 июля. Вчера к исходу дня наши войска завязали уличные бои в Пскове, вышли на государственную границу с Финляндией, оказались в 6 километрах от Бреста.
… Разнесся слух, что Гитлера заменили неким фельдмаршалом Кейтелем. Вариант возможный, но, думаю, пока не имеющийся в действительности.
…Вышли с капитаном Захаровым, стажером из Академии, в горы. Он рас-сказал о своем участии при ликвидации Республики немцев Поволжья, Чече-но-Ингушской АССР, Калмыцкой АССР и Южно-Осетинской области, по-смевших изменить Советскому Союзу в пользу немцев. В Чечено-Ингушской обошлось без боев, а в других местах пролилась кровь. Берия за успешную ликвидацию изменнических республик получил орден Суворова 1-й степени. Так вот они, опозорившиеся деятели! А сколько мы их лелеяли, сколько хо-лили и жалели! Подлецы и сволочи! Русский народ, вот кто никогда не изме-нял своей отчизне и не изменит. Слава ему, великому и бессмертному, но… Берия!
… Под вечер вызвал меня к себе подполковник Уласовец, заместитель ко-мандира дивизии. Навстречу мне он вышел вместе со своей фавориткой, го-лоногой бабой со светлыми кудряшками завитых волос на круглой, как мяч, голове. Фамильярно огрев ее ладонью по спине, Уласовец сказал:
– Ну, иди погуляй, а я займусь с капитаном.
«Занимались» мы с ним часа два, пока легли на землю сумерки. В двери блиндажа уже несколько раз нетерпеливо просовывалась завитая круглая го-лова фаворитки и, фыркнув, исчезала. Наконец, я получил разрешение идти и с облегчением переступил порог блиндажа, закрыл за собою дверь. Меня чуть не сбила с ног разгневанная «Фурия». Она молнией промчалась в блиндаж, чтобы дать подполковнику крепкую головомойку. И поделом его. Завел фа-воритку, сиди с ней, а не «занимайся» по два часа с капитанами, которые и в десять минут способны понять, чего хочет от них умный начальник.
Я уже направился, было, по дороге в штаб своего полка, как меня оклик-нул старшина Логинов, работавший теперь в оперативном отделении штадив. Он сказал, что через полминуты будет принята по радио лекция о событиях в Германии, ее можно послушать. Мы прошли вместе к радисткам.
Из прослушанной лекции узнал следующее:
Покушением 20 июля на Гитлера, совершенные полковником фон Штау-фенбергом (он погиб при взрыве брошенной им в Гитлера бомбы), начался мятеж генералов. В связи с этим, 21 июля по радио обратились к германскому народу адмирал Дениц, Геринг и сам Гитлер. Они потребовали полного под-чинения как немецкой армии, так и немецкого тыла гитлеровскому прави-тельству. Гитлер в своем выступлении уверял, что покушение на него совер-шено небольшой группой офицеров, но сообщенные самим же Гитлером фак-ты говорят за то, что покушение на Гитлера не является изолированной анти-гитлеровской вспышкой, а выражает собой одно из звеньев широкого военно-го заговора, возглавляемого генералами. Иначе, зачем бы объявлять Гитлеру о своем решении создать специальную «внутреннюю армию» во главе с Гиммлером?
Гитлер заявил также, что он приказывает расстреливать всякого, кто рас-пространяет указания заговорщиков. Приказом Геринга создана полицейская авиация под командованием генерал-полковника Штумпфа.
Подпольный радиопередатчик «Атлантик» передал из Германии через Стокгольмскую радиостанцию сообщение об образовании в Германии нового правительства из генерал-фельдмаршала Кейтеля, генерал-полковника Фромм, генерал-полковника Гальдер, генерал-фельдмаршала фон Браухич и генерал-фельдмаршала фон Бок. Это правительство заявило народу, что поль-зуется поддержкой генералов, командующих различными соединениями ар-мии и гарнизонами в городах Германии. Сообщено также, что заговорщиками захвачено помещение штаба верховного командования германской армии. Отрядами заговорщиков здесь командовал майор Амай, шурин Браухича. Амай арестовал начальника генерального штаба армии генерал-полковника Цейцлера.
(Гитлер в своем заявлении сообщил, что на пост Цейцлера назначен гене-рал Гудериан. А это и есть признание того, что Цейцлер действительно аре-стован майором Амай или другими офицерами-заговорщиками).
Гитлеровское информационное бюро утверждало, что бунт был подавлен в течение 6 часов, но радиопередатчик «Атлантик», наоборот, заявляет о трудном положении Гитлера. Его личный пилот полковник Пауль Койте дер-жит наготове на аэродроме Флаксфельд один из крупных четырехмоторных самолетов, способных совершить беспересадочный перелет в 10000 кило-метров.
Что можно сказать о всем этом важном событии в Германии? Генералы школы бывшего командующего рейхсвером фон Секта поняли, что война проиграна и решили найти средства выхода из нее ценой свержения гитле-ризма и устранения молодых генералов, фанатически преданных Гитлеру…
Возможно, Гитлеру удастся подавить мятеж, но в дальнейшем он надеять-ся может только на генералов СС, вроде Дитриха, или на любовников режи-ма, профессиональных генералов – Роммеля, фон Клюге, отчасти – на гросс-адмирала Деница. Да и надежды эти недолговечны. Пройдет еще несколько месяцев. И Гитлер вместе с его верными генералами, если не успеет удрать из Германии, окажется за тюремной решеткой в одном из союзнических концла-герей… И там Гитлер и его генералы переживут то же, что переживали не-мецкие генералы 17 июля 1944 года в Москве, шагая во главе 50-тысячной лавины поенных немецких солдат и офицеров.
Пленные, как сообщали газеты, шли широкими шеренгами по 20 человек. Голова потока повертывала на площади Маяковского, а хвост еще продолжал развертываться на Ленинградском шоссе. Так много было немцев, взятых в плен в Белоруссии.
Они шли сквозь строй гневных москвичей, дрожа своей постылой шкурой. Медленно, не смея поднимать глаз, шагал толстый генерал-майор Гаман, ко-мендант и главный палач Бобруйска. Рядом с ним, сверкая орденами, шел в островерхой фуражке огромный, широкоплечий генерал-майор Эрдмансдорф, боязливо озиравшийся и втягивавший голову в плечи при каждом свисте или выкрике в толпе. Толстенький и низкорослый генерал-майор Михаэлис, сла-вившийся жестокостью даже в немецких войсках, энергично вытирал пот со своей стриженой головы и угодливо улыбался москвичам, а поджарый гене-рал-лейтенант Траут бросал на москвичей злые взгляды, как хорек, попавший в капкан. Таким хорьком выглядел бы и Гитлер в союзническом концлагере. А он туда обязательно попадет, если не покончит с собой заблаговременно.
… На советско-германском фронте молниеносные события. 22 июля со-ветские войска овладели польским городом Холм, а сегодня, 23 июля, завяза-ли уличные бои в Люблине. В то же время западнее Равы Русской наши вой-ска на ряде участков вышли к реке Сан, а на севере – взяли Псков (3 прибал-тийский фронт).
24 июля. Вечернее радио известило о взятии нашими войсками Люблина, форсировании Сана, о пересечении железной дороги Брест-Варшава, Львов-Перемышль. Можно на этом основании сказать, что львовская и брестская группировки немцев попадают в окружение, созданы условия для удара на Варшаву и на Восточную Пруссию с юга. Возможен удар на Балканы.
25 июля. В сегодняшних газетах опубликованы материалы по польскому вопросу. Сообщается, что в день вступления Красной Армии в Холм, там на-чала издаваться газета «Речь Посполита». В ее первом номере от 23 июля опубликованы:
а) Декрет Краевой Рады Народовой о создании Польского Комитета На-ционального Освобождения под председательством Эдвард Болеслава Осуб-ка-Моравского;
б) Манифест к польскому народу;
в) Декрет Польского Национального Совета о принятии верховной власти над польской армией в СССР и слиянии Народной Армии с Польской Армией в СССР в единое Польское Войско;
г) Постановление Краевой Рады Народовой о создании Верховного Ко-мандования Польского Войска во главе с генерал-полковником Михаилом Роля-Жимерским;
д) Постановление Краевой Рады Народовой о подчинении ей Союза Поль-ских патриотов в польской армии в СССР.
Суть этих документов, датированных 21 июля 1944 г., Варшава, в том, что в Польше создано Временное правительство в лице Краевой Рады Народовой и Парламент – в лице Национального Совета Польши. Сделано это вопреки фашистской конституции апреля 1935 года и вопреки желанию эмигрантско-го польского правительства в Англии, под крылом Черчилля. Польское вой-ско остается пока в оперативном подчинении Верховного командования Красной Армии. В качестве вторых лиц (юридически), первых – по существу, поставлены во главе польского движения Ванда Василевская и генерал-лейтенант Зигмунд Берлинг. Поляки будут воевать до полной победы над Германией, хотя не исключены большие ляпсусы и провокаторские действия со стороны польской реакции и такого туза, как Бур-Комаровского, разыгры-вающего из себя борца за польскую свободу, но, видимо, в понятии этой сво-боды Рачкевичем и Соснковским…
Народный комиссар иностранных дел СССР сделал определенное заявле-ние по польскому вопросу. В нем, по поручению советского правительства, сказано: «… Советское правительство… рассматривает военные действия Красной Армии на территории Польши, как действия на территории суверен-ного дружественного союзного государства. В связи с этим Советское прави-тельство не намерено устанавливать на территории Польши органов своей администрации, считая это делом польского народа… Советское правитель-ство… не преследует цели приобретения какой-либо польской территории или изменения в Польше общественного строя и что военные действия Крас-ной Армии на территории Польши диктуются единственно военной необхо-димостью и стремлением оказать помощь в освобождении дружественного польского народа от немецкой оккупации…
26 июля. Получены вчерашние центральные газеты. Обратило на себя мое внимание обращение 16 немецких генералов к генералам и офицерам герман-ских вооруженных сил. Генералы, попавшие в плен, подумали хорошенько своими головами, нарисовали «правду о положении на Восточном фронте», проанализировали «Причины этих поражений» и спросили «Где выход?» Са-ми же на этот вопрос и ответили так:
«… задачей немецких генералов и офицеров является:
а) решительный разрыв с Гитлером и его окружением;
б) отказ от выполнения приказов Гитлера и его уполномоченных;
в) немедленное прекращение борьбы и бессмысленного кровопролития.
Эти задачи надо смело разъяснять солдатам… Не ждите, пока Гитлер вас погубит! Борьба против Гитлера – борьба за Германию!»
Воззвание записано 22.07.1944 г. собственноручно, по поручению подпи-савших его генералов, командиром 12 пд – генерал-лейтенантом Бамлер, тем самым генералом, которого красноармеец Ф. Ионов за шиворот вытащил из подвала в Могилеве. Там генерал-лейтенант хотел отсидеться со своим шта-бом. А в Москве на него, как на сектанта квакера нашло просветление и он заговорил человеческим голосом.
В воззвании генералы написали правду, но верить им и после этого нельзя,
«… таковы их преступленья,
       Что нет забвенья им и нет им искупленья!»
       Д. Бедный.
… 26 июля войска Ленинградского фронта заняли Нарву. Войска Белорус-ского фронта вышли к Висле, заняли крепость Ивангород (Демблин).
27 июля. Всю прошлую ночь гремели пушки под Яссами. Немцы рвались вперед. Перед нашим левым соседом немцы сняли ночью проволочное за-граждение, – признак подготовки к наступлению. Румыны сегодня разбросали листовки, в которых пытаются форсить: обещают нам сытный плен и личную заботу о нас со стороны маршала Антонеску. Тихие идиоты. Пройдет какой-нибудь месяц, и Антонеску сам окажется в наших руках. Мы усиленно гото-вимся к удару по немецко-румынской армии. А Антонеску, старый балбес, и не догадывается, что творится у него под носом и в королевском дворце… Он продолжает портить бумагу на листовки, вызывающие у нас гомерический хохот… Мамалыгой нас не соблазнишь!
Наступил урожайный вечер: в 21 час – сообщение об освобождении Бело-стока, в 21.45 – о взятии Станиславова, Дугавпился, Режицы, в 22.45 – сооб-щение о взятии Львова, в 23.45 – сообщение об освобождении Шауляя. Вот это денек! Неудачный, очень неудачный для румынских пропагандистов, раз-бросавших сегодня листовки с приглашением нас в румынских плен…
И вы, немцы, глотайте горькие пилюли. Вам хотелось завоевать Россию, растоптать Москву. Из России вы полетели, как пивные пробки из бутылок, а по Москве позорно прошлись 17 июля под конвоем русских конников, на плечах которых сверкали обнаженные клинки. Теперь наступила пора для русских проехать в Пруссию на спине германских солдат.
… Над Японией все более сгущаются тучи. На днях под ударами амери-канцев пал остров Сайпан. Ветер этого падения сдул японский кабинет Тод-зио. Образован новый кабинет генерала Койсо (представитель армии в от-ставке) с участием адмирала Ионаи (представитель флота в отставке). Это ре-акционеры, способные принести не мир народу, но меч. Койсо заявил, что в своей политике он будет «добиваться улучшений с Германией в общих целях войны». Тут же, спохватившись, он сделал оговорку, что «и с СССР будет жить хорошо…» В действительности же «жить хорошо» Япония с СССР те-перь уже не может. Война абсолютно неизбежна, т. к. исторические счеты между нами и японцами очень велики, а обстановка все более благоприятст-вует свести эти счеты концы с концами…
28 июля. В 21.45 радио сообщило о занятии Перемышля войсками 1 Укр. Фронта. Взят также г. Ярослав, т. о. наши войска вышли на Краковскую доро-гу. В 22.40 дополнительное радиосообщение о том, что 1 Белорусский фронт путем обхода и удара с тыла занял город Брест.
29 июля. Севернее Шауляй, продвигаясь вперед, войска Красной Армии заняли населенный пункт Елея, расположенный в 25 километрах от Елгавы (Митавы). Одновременно наши войска, действующие южнее Демблина, пол-ностью очистили от немцев восточный берег Вислы до устья реки Сан. За день на фронтах освобождено до полторы тысячи населенных пунктов, и на-ши войска оказались в 9 километрах севернее Каунаса.
30 июля. Работала у нас фронтовая комиссия, возглавляемая подполков-ником Тюленевым. Искали, чего не клали: делали заключение, не читая под-линных материалов; пили вино, пока растеряли полевые сумки на кургане Ходора. Их можно во внимание не принимать… С удовольствием выпрово-дил их в район Котнария, к штабу 7 гв. армии. Расстался с ними за речкой Бахлуй, у ж. д. насыпи. Некоторое время посидел на одноколейной дороге, осмотрелся. Впереди лежал луг с высокой буйной травой и редкими кустами кудрявых осокорей. Окруженное группой тополей, виднелось здание станции Котнарий с рыжей черепичной кровлей; далее – слева и справа тянулись цепи предгорий Карпат, по склонам и на хребтах синели дубовые леса.
По насыпи торчали рельсовые столбики, окрашенные в рыжие и белые краски. На вершине одного из столбов была приделана чугунная доска с бело-розовой шахматной раскраской. На доске латинские, арабские цифры. «0 м 003 Horizontal 800». Я бы ничего не написал в своих записках об этой доске, если бы не следующее обстоятельство. Мой ординарец внезапно прицелился из автомата и выстрелил по доске, а я захотел посмотреть, нанесла ли пуля царапину или отскочила от доски, как горох от стенки. Подойдя поближе, я заметил темное пятнышко в розовой краске – след пули, а ниже – полусмытая дождями строка, написанная по-русски химическим карандашом. Она звала нас: «Дорогие товарищи, ищите нас в городе Романы, туда погнали. Зоя Пет-рова. Март, 1944 года».
Как ошпаренный, я побежал от доски в полк. В моих ушах свистел ветер. В сердце трепыхалась боль. «Зоя Петрова! Неужели это она?» – думал я. А перед глазами так и стоял ее круглый почерк, легший призывными буквами на румынскую чугунную доску. В моей памяти воскрес Воронеж, проспект Революции, кудрявые каштаны на тротуаре, астры в руках светловолосой де-вушки, светлые сияющие глаза, нежная улыбка. Студентка физико-математического факультета Зоя Петрова, тронув меня за рукав, показала то-гда на ветки каштана, среди жесткой листвы которого, похожие на головку рыцарской булавы, усеянной шипами, бурели каштановые плоды: – Хочу один, – наивно сказала она.
Я взял небольшой серый камешек и удачным броском сбил для девушки каштан, рискуя быть оштрафованным воронежским милиционером. И вот, прошло много лет с той поры, и снова я слышу просьбу Зои Петровой найти ее в городе Романы.
Может быть, в Романы попала другая Зоя Петрова: сходство имени и по-черка еще не доказательство… Но и другую надо освобождать, иначе она ум-рет в неволе.
Утомленный бегом, я присел на камень и уронил голову на подставленные ладони рук. Ординарец сел рядом. Кашлянув, он догадливо спросил:
– Может, знакомая ваша на доске письмо написала?
Я кивком головы дал утвердительный ответ.
Ординарец сердито засопел, выдавил сквозь зубы:
– Когда придем в Романы, найдем Зою и расспросим, кто ее мучил. Всем по диску патронов отпущу из своего автомата…
– Спасибо, друг, – сказал я. Мне стало на сердце легче от сочувствия бой-ца, от мысли, что мы придем в Романы, что мы освободим всех русских де-вушек, угнанных на чужбину, и накажем их мучителей.
… Подходя к расположению своего штаба, мы услышали крики «Ура». Там шел митинг в связи с получением известия об Указе Президиума Вер-ховного Совета СССР от 29 июля о награждении Сталина орденом «Победа».
………………………………………………………………………………..
На исходе суток стало известно о занятии нашими войсками Седлеца и Лукова – на ближайших подступах к Варшаве. Взята также Елгава (Митава).
… Миколайчик, глава польского эмигрантского правительства в Лондоне, собирается ехать в Москву. Теперь, пожалуй, поздно. В Каноссу ездить надо тоже вовремя…
… Двойник Гитлера – некий Бергер, взятый на совещание по совету Гиммлера, пал жертвой бомбы 20 июля. Но сколько еще двойников осталось? Трудно будет выковыривать Гитлера из оболочки этих двойников, особенно если Гитлер использует современные достижения ринопластики и хирургии…
1 августа 1944 года. Дождливый день. Вчера мы наблюдали странное яв-ление: тысячи лягушек устремились на вершину горы Ходоры, а сегодня те же лягушки непрерывным потоком катились вниз, к реке Бахлуй. Жаль, нет в нашем полку естественников-биологов. Они бы занялись выяснением причин лягушечьего похода на гору и обратно.
… Сегодня войска 3 Белорусского фронта овладели Каунасом. Дрожи, Пруссия. Твое «коварное оружие» (кошмар бактериологической войны) не вывезет теперь.
Северо-западнее Елгавы занят город Латв. ССР – Тукумус, а также стан-ции Добеле, Правикус, Слампе, Будас. Теперь перерезаны все пути, ведущие из Прибалтики в Восточную Пруссию.
Успехи Красной Армии подогнали и наших союзников: они поспешили занять остров Вис (Лисса) у побережья Далмации и создали там базу англо-американо-югославских войск.
… Из Хельсинки поступили сведения об уходе Рюти с поста президента Финляндии и вступлении на этот пост Маннергейма. Но эта старая песочница столь дряхла, что большинство президентских функций будет выполнять премьер Линкомиес. Основное же во всей этой пертурбации, вероятно, состо-ит в том, что Финляндии очень туго и она начинает снова искать возможность выхода из войны. Только теперь она должна будет, вполне естественно, при-нять более жесткие условия, чем ей предлагали раньше через Паассикиви…
2 августа. Утром ко мне постучал красноармеец Ковальчук. Потоптавшись у порога, он достал из кармана грязную листовку и подал мне.
– Побачте, яку брехню нимцы кажут…
В листовке было написано:
«Товарищи украинцы!
Во временно занятых Красной Армией областях вас насильно мобилизуют в РККА и кое-как обмундированных, еле обученных, гонят на передовую. Это потому, что кацапы вас ненавидят…»
– Что же вы хотите? – спросил я Ковальчука.
Он улыбнулся и ответил:
– Хлопцы наши хотели бы нимцам такое письмо написать, як Запорожцы турецкому султану писали насчет ежа, которого султан не мог бы раздавить…
– Повремени немного, – сказал я. – Декадки через две мы им такого ежа пропишем, что они и грамоту свою забудут…
– Вот це ж добре! – засмеялся Ковальчук, – очень добре. Разрешите идти?
Ковальчук, сверкнув орденами, сделал кругом и вышел из блиндажа. Че-рез открытую дверь я видел, как он крепко погрозил кулаком в сторону нем-цев. «Соскучились ребята по наступлению, – подумал я. – Очень соскучи-лись».
… Вечером светила почти полная луна, ныряя в лохматых облаках, точно золотая монета в грязных хлопьях. На переднем крае тишина, будто все вы-мерло. Тарахтел только в воздухе «У-2», выжидая момента, чтобы сбросить пару пятидесятикилограммовых бомб на немецкие позиции. И немцы молча-ли, наверное, потому, что побаивались этой небольшой машины, про которую фронт складывал анекдоты, а враги называли ее «кофейной мельницей», дру-зья – «кукурузником».
Вот тарахтение смолкло, и вскоре за гребнем горы, в направлении кургана Пулина, вспыхнули искристые зарницы, два сильных взрыва потрясли воздух. Теперь сразу затрещали пулеметы, и струи трассирующих пуль засверкали в небе: немцы открыли огонь по самолету. Напрасно! С выключенным мотором он проплыл над нами, похожий на огромную сову, и скрылся за курганами. Уже издали, от Котнария, долетел до нас дробненький стук машины, похожий на тарахтение мотоцикла. Но вскоре он уплыл на восток, и над фронтом снова повисла тишина, тягучая, нудная, не военная…
В моем блиндаже зазвенел телефон. Оказалось, звонил майор Тихонов, заместитель командира полка по политчасти. Он сообщил мне некоторые но-вости, прослушанные им по радио. Сараджиоглу объявил о разрыве Турцией экономических и дипломатических отношений с Германией. Это вторая, по-сле падения Муссолини в 1943 году, пощечина Гитлеру. Что же касается «не-воюющей» Турции, стремящейся навести порядок на Балканах, то за ней надо крепко присматривать. Свежо еще в нашей памяти ее поведение в дни Ста-линграда (придвинуты были дивизии к нашим границам, высказывались вож-деления на счет советской Армении, турецкие деятели расшаркивались перед Германией, как истые лакеи, а Павлова и Корнилова турки и по сей день то-мят в своей тюрьме). Турция осталась вероломным янычаром, кривая сабля которого готова на пакостные дела…
… В течение сегодняшнего дня северо-западнее и южнее Мариамполь ос-вобождено более сотни населенных пунктов и город Вилковишкис – в 18 ки-лометрах от границы Восточной Пруссии. В Польше занят город Жешув.
Всю ночь с 3 на 4-е августа мы вели разведку боем, но живого языка не сумели захватить: наши разведчики передушили с взвод немцев в их блинда-жах, но в штаб доставили только трех столь сильно избитых, что они так и умерли, не сумев сказать ни одного слова. Только по солдатским книжкам мы установили, что солдаты принадлежали ко 2-му батальону 42 полка 46 пд. Но эти данные нас только смущали своей необычностью: нам было известно, что к двадцатым числам июня 46 пд немцев была снята с нашего участка фронта и отправлена в Белоруссию, в район Бобруйска, где ее и ликвидировали части Красной Армии. И вдруг, солдаты этой дивизии попали к нам в плен в августе 1944 года. Разгадку столь диковинного явления я получил немного позже, в десятом часу утра 4-го августа. Именно в это время ко мне притащили раз-ведчики молодого немца Вольни Эриха, рожденного в 1922 году в Эберваль-де и состоявшего до последнего часа в пятой роте 42 полка 46 пд немцев. Все обнаруженные при нем документы и данные им показания подтвердили не-сомненность его принадлежности к 46 пд. Он назвал нам своего командира роты – лейтенанта Коперника, своего командира взвода – штаб фельдфебеля Земст, рассказал о голом дивизионном штандарте, ранее украшенном оленьей головой, о своем новом командире дивизии генерал-майоре Энгель, сменив-шем генерала Ребке. Под конец Вольни Эрих признался, что их дивизия дей-ствительно была в июне переброшена из Румынии под Бобруйск, за исключе-нием 2-го батальона 42 полка, оставленного для наблюдения за румынами и обмана русских, которые должны думать, что в районе Пулины находится вся 46 пд. Такой же номер проделали немцы и с 1 пд, оставив из ее состава в Ру-мынии только 1-й и 2-й батальоны 5 пп. Как говорят, голь хитра и на выдумку пошла. Это похоже на то, как в первые месяцы войны немцы буксировали де-ревянные макеты танков, чтобы создать видимость многочисленности их ма-шин даже и там, где их осталось мало от огня русской артиллерии.
На вопрос о причине перехода на нашу сторону, Вольни Эрих подал мне свое письмо, которое он не успел отправить на родину через полевую почту 22835 «Б». В письме он жаловался своему старшему брату, что утомился вой-ной и потерял веру в победимость России. Эрих при этом пояснил, что брат его находится в Северной (Прибалтийской) группировке немцев под коман-дованием генерал-полковника Шернера, и письма туда не принимают…
Я засмеялся и пояснил Эриху, что группировка Шернера полностью отре-зана от Восточной Пруссии и зажата русскими войсками, что Шернер в своем приказе угрожает разделаться со всеми бездельниками, не желающими вое-вать, требует от солдат и офицеров врасти в землю, т. к. они держат в своих руках судьбу и решение войны…
У Эриха задрожали губы, покатилась по щеке слеза. Он глухо вымолвил:
– Значит, брат мой врастет в землю навсегда. Несчастный Карл! Он так любил кататься на велосипеде…
– Обязательно врастет, – подтвердил я. – Врастет, если не догадается сдаться в плен.
– В плен? – вопросительно произнес Эрих. – В плен он идти побоится. Он член национал-социалистской партии…
… Вечером радиовести: нашими войсками занята Нова-Весь в семи кило-метрах к востоку от Сувалки. В Польше, юго-западнее Сандомира, наши вой-ска форсировали Вислу и создали левобережный плацдарм шириной в 30 и глубиной в 25 километров.
На фоне этих успехов Красной Армии чудовищно-странным выглядит со-общение прокуратуры СССР о том, что «за последнее время органами проку-ратуры привлечен к уголовной ответственности ряд должностных лиц пред-приятий и учреждений, а также председателей колхозов, виновных в покро-вительстве и укрывательстве дезертиров с предприятий военной промышлен-ности. Преданы, например, суду и осуждены начальник отдела кадров алю-миниевого заводе в г. Сталинске, Кемеровской области, Горбунов А. В. – к 10 годам лишения свободы и заведующий личным столом этого завода Захаров М. М. к 5 годам лишения свободы».
Неужели люди не поняли, что самым высоким гражданским долгом сей-час является служба и работа на оборону нашей страны? Только явный враг мог дезертировать или покрывать дезертира. Не заключение им, а – смерть!
6 августа 1944 года. Сегодня исполнилась годовщина первого салюта мос-ковских орудий в честь побед Красной Армии, освободившей Орел и Белго-род 5 августа 1943 года.
Последнее наступление немцев началось 5 июля 1943 года.
«Отразив все попытки противника прорваться к Курску со стороны Орла, - говорил Сталин, – наши войска сами перешли в наступление и 5 августа, ров-но через месяц после начала июльского наступления немцев, заняли Орел и Белгород».
В полночь 5 августа 1943 года в Москве раздались двенадцать артилле-рийских залпов. Впервые Москва салютовала Красной Армии. В этот день войсками Брянского фронта при содействии с флангов войск Западного и Центрального фронтов был занят Орел, а восками Степного и Воронежского фронтов – занят Белгород. С той поры прошел год. Красная Армия прошла с боями на Запад сотни километров. Ее полки вступили в Карпаты, ведут бои у ворот Восточной Пруссии, освобождают польскую землю от немцев. Идет величайшее наступление Красной Армии, начало которому положено и воз-вещено московскими салютами 5 августа 1943 года.
Отмечая эту знаменательную годовщину, мы под носом у немцев ухитри-лись с 22 часов вечера и до 4 часов утра смотреть сеансы кинокартин «Два бойца», «Чапаев», «Радуга». У нас это удовольствие бывало редко, зато креп-ко, до одурения, точно в театре времен царя Алексея Михайловича Романо-ва…
6 августа 1944 года в 21.45 вечера радио сообщило о взятии войсками 4 Украинского фронта украинского города Драгобыч. Как известно, 4 Укр. Фронт под командованием генерал-полковника Петрова недавно действовал левее 3-го Украинского фронта, в районе Крыма. К сегодняшнему же дню он оказался между 2-м и 1-м Украинскими фронтами. Самым замечательным здесь является то, что передислокация огромных войсковых масс и техники проведена незаметно даже для русских больших командиров. Искусство вне-запности и скрытности действий в Красной Армии начинает занимать неви-данные высоты. На сегодня фронта наши разместились с востока на запад так: 3, 2, 4, 1 Украинские фронта, потом – три Белорусских, три Прибалтий-ских, Карельский. Много фронтов. Колоссальное развертывание сил. Никогда еще столько людей не стояло под ружьем… Массовость армий достигла пре-дела. В стране не осталось ни одного здорового мужчины не связанного в той или иной мере с армией и войной. Велик процент женщин, призванных в ар-мию. Армия, как и война, являются подлинно Отечественными.
7 августа. С утра начала гвоздить по нашему расположению немецкая ар-тиллерия. Все трясется. Приблудная кошечка залезла от страха в оконную нишу и жалобно мяукала. Осколки, свистя и визжа, звонко шлепали в земля-ные насыпи и деревянные укрытия. Имеются убитые и раненые. Среди чер-ных столбов дыма и земли носились лошади, сорвавшиеся с привязи. Две из них упали на дороге и начали судорожно биться, пронзенные снарядными ос-колками.
В обед к нам пробрался немецкий перебежчик. Он уверяет, что на наш участок ожидается на днях немецкая 14 танковая дивизия, от которой уже прибыли квартирьеры… Мало этому верю, но… на войне всякое может быть.
В конце дня получили оперативную сводку о занятии 4 Украинским фрон-том городов Борислав и Самбор.
8 августа. Рад, что англо-американские войска расширили во Франции фронт прорыва до 250 километров. Два дня тому назад во Франции линия фронта проходила через Сен-Мало, Динан, Плоэрмель, Редон, Гемене, Ша-тобриан, Лаваль, Фужер, Горрон, Домфрон, Вир, Ле-Бени-Бокаж, Онэ-сюр-Одон, Эвреси, Бургебюс, через Троарн к устью Орн. Пленено 100000 немцев. Это сделано за два месяца операций союзников во Франции.
Положение Германии настолько осложнилось, что гитлеровский посол при Ватикане барон фон Вецзекер порвал с Берлином. Не желая представлять нацистское правительство. Оно и понятно: трудно представлять Германию, находясь в окружении у союзников.
Сегодня южно-африканские войска союзников вступили во Флоренцию.
9 августа. Генерал Зыков, начальник политуправления 7 гв. армии полу-официально сообщил, что войска Красной Армии вступили в Восточную Пруссию. В этом, вероятно, имеется доля правды, так как имеются и посто-ронние намеки на этот счет. Например, шведская газета «Моргонтиднинген» 7 августа сообщила из Базеля, что немцы уже объявили Верхнюю Силезию и Познань военной зоной. Не с добра это сделано…
10 августа. После нескольких дней затишья, снова усилились бои. Осо-бенно успешно развивается наступление северо-западнее Двинска, западнее и юго-западнее Митавы. Северо-восточнее Мариамполь немцы перешли в контратаки.
… Все же Миколайчик пробрался в Москву и даже – попал 3 августа на прием к Сталину, который настойчиво посоветовал ему, что пусть «все поль-ские вопросы решат сами поляки. Обсудите их с Польским Комитетом На-ционального Освобождения». По сообщению «Польпресс», 6 и 7 августа в здании польского посольства в Москве господа Миколайчик, Грабский и Ро-мер беседовали с Осубка-Моравским, Витосом, Василевской, Роля-Жимерским. Ничего не вышло: «эмигранты» из Лондона не согласны с демо-кратической конституцией 1921 года и стоят за фашистскую конституцию 1935 года. Канальи!!!
10 августа ТАСС сообщило, что с 7 августа турки ввели затемнение в Ан-каре, а 8 августа выпустили из тюрьмы советских граждан Павлова и Корни-лова, сидевших по делу «покушения» на немца фон Папена. Туго идет Турция к союзникам. Воевать ей придется не с Германией, а, может быть, с нами.
Прочитал сегодня обращение Паулюса к немецкому народу от 8.08.1944 г. Призвал, каналья, к свержению Гитлера. Значит, дошло…
11 августа. Встретился с дивизионными работниками у Halta Hodora, у крестообразной предупредительной доски с надписью: «Atentie la Tren!» (вроде нашего: «Берегись поезда!») Беседовали по разным вопросам между-народной жизни. В частности касались хорошего признания врага. Именно, Геббельс в газете «Дас Райх» на днях написал: «Германия вдруг оказалась над пропастью и с содроганием заглянула в ее зияющую глубину… Государст-венный корабль, получив столь серьезные пробоины, может скоро потонуть вместе со всеми в волнах». Да, он обязательно потонет. И сейчас, когда гре-мит еще война, хозяева мира взялись уже за подготовку будущего порядка: 21 августа 1944 года должны состояться в Вашингтоне неофициальные перего-воры между представителями СССР, США и Великобританией по основным вопросам учреждения международной организации для поддержания мира и безопасности. От СССР в переговорах примет участие делегация в составе Громыко А. А. (посол в США), Соболева А. А., Царапкина С. К., контр-адмирала Родионова, генерал-майора Славина и др. Надо добиться. Чтобы новая организация мира не была бы усопшей лигой наций.
……………………………………………………………………………….
В Бухенвальде был один из заводов по производству немецких самолетов-снарядов «Фау-1». Завод находился в подземелье, внутри скал. Насильно за-гнанные в подземелье, славяне делали «Фау-1» и слепли без солнечного света, после чего их отправляли тысячами в Люблинский лагерь уничтожения «Фернигтунглагерь» называемый также «Дахау № 2». Константин Симонов, человек очень впечатлительный, в одной из своих статей утверждает, что весной 1943 года в этом лагере погиб социалист, бывший премьер-министр Франции Леон Блюм. Симонов сослался на люблинских инженеров – Петра Михайловича Денисова и поляка Клавдия Елинского, которые рассказали, что «в конце апреля или первых числах мая 1943 года они были в лагере на складе строительных материалов и встретили там одного из люблинских ев-реев, знакомого им обоим по мирной жизни. Заключенный переносил на складе доски. Он обратился к ним и, показывая на какого-то дряхлого стари-ка, также переносившего доски, сказал:
– Знаете, кто этот старик? Это Леон Блюм.
Увидев, что поблизости нет никого из эсэсовцев, оба инженера подошли поближе, спросили:
– Вы Леон Блюм?
– Да, я Леон Блюм.
– Премьер-министр Франции?
– Да, премьер-министр Франции.
– Как вы сюда попали?
– Я попал сюда вместе с последней партией французских заключенных.
– Почему вы не пробовали спастись там, у себя. Неужели вы не могли?
– Не знаю, может быть, и мог, – сказал Леон Блюм, – но я решил разде-лить судьбу своего народа, – и на глазах его показались слезы.
Тут появилось несколько эсэсовцев. Блюм поспешно поднял на плечо тя-желую доску и понес. Оступившись, он упал. Заключенные помогли ему встать, и он пошел дальше.
Через неделю инженеры снова встретили еврея во дворе склада и спроси-ли, где Блюм?
Тот ответил:
– Там же, где скоро буду и я, – он показал пальцем на небо».
Одна эта история, если она правдива, достаточна, чтобы поставить фа-шизм вне закона. Но, вспоминая довоенного Блюма-соглашателя, я никак не могу согласиться, что именно он так страстно захотел разделить судьбу сво-его народа, так трагично погиб и заслужил тем бессмертную славу человека большого сердца. Ведь именно Леона Блюма вместе с его супругой останови-ли однажды кагуляры на одной из парижских площадей, камнями разбили стекла в его машине, избили самого, а он, премьер Франции, стерпел это и не пожелал вместе с коммунистами выступить против французских фашистов. А разве не представляли коммунисты лучшую часть французского народа? Да, они представляли именно эту часть народа, но Леон Блюм предпочел им ка-гуляров. Вот почему не верится, чтобы даже люблинский лагерь переродил Блюма, превратил его в рыцаря, каким он выглядит в описании впечатлитель-ного Константина Симонова.
У меня такое внутреннее состояние после прочтения статьи Симонова, та-кое волнение сердца, что я склонен объяснить случай с Леоном Блюмом ка-кой-то ловкой мистификацией, на которую попался Симонов. Леон Блюм, ко-нечно, является пленником Германии, но пленником особым. Немцы знают его соглашательскую природу и вряд ли пожелают сжечь Блюма в газовой камере… Блюмы еще потребуются немцам. С содроганием сердца, боясь впасть в кощунство, но, повинуясь голосу совести, я все же записываю такие строки о Блюме и молю историю оказаться ко мне снисходительной и при жизни моей выяснить, прав ли я, не доверяя Блюму даже перед лицом свиде-тельских показаний, записанных Симоновым. Разве Достоевский, крупней-ший психолог, не показал своими произведениями, какие ошибки могут та-иться за показаниями очевидцев и за неопровержимыми фактами… Возьмите хотя бы «Братьев Карамазовых»…
12 августа. Союзники вчера заняли Нант, в устье Луары, а сегодня нахо-дились уже в 70 километрах от Парижа.
Вечером подуло у нас новым ветром: одна за одной начали сниматься ар-тиллерийские батареи, отбыл и 112 минометный полк, поддерживавший до-селе нас. Готовимся и мы… Нас должен подменить 235 полк 81 гв. СД. О дальнейшей нашей судьбе пока неясно. Возможно, пойдем под Кишинев, возможно, – под Яссы (отсюда будет начат охватывающий удар). А может быть, помчимся к границам Восточной Пруссии. Не все ли равно для солдата. Впрочем, в штабе дивизии мне намекнули на возможность вывода дивизии в глубокий тыл для обучения пополнения десантному делу, так как есть приказ Сталина о расширении воздушно-десантных формирований РККА до многих десятков бригад… В последнем случае, нашей дивизии и полку предстоит проделать обратную эволюцию. Нелишне, в связи с этим напомнить, что при-казом НКО СССР в октябре 1941 года была сформирована 23 воздушно-десантная бригада. С 29 мая по 23 июня 1942 года она участвовала в опера-ции по выводу конного корпуса Белова из немецкого окружения в Смолен-ской области (Район Дорогобужа). Вместе с бригадой десантировался тогда и ее командир, маленький, толстенький генерал-майор Казанкин с – рябоватым лицом и русыми волосами. Он имел так же задачей вывести штаб 4-го воз-душно-десантного корпуса, попавший в немецкое окружение на землях смо-ленщины. Пришлось блуждать десантникам более месяца по смоленским и орловским землям, вести непрерывные бои с немцами. Во время всего этого боевого пути генерал Казанкин сражался за власть с высоким, черноволосым генералом Беловым, за которым почти до последнего дня выхода из окруже-ния ходил приученный немецкий карий конь. Сражались по вопросу о путях движения, о тактике боев, о связях с партизанами, о всем, что волновало их на тяжелом пути рейда по тылам немцев.
22 июня 1942 года в лесу десантники встретили в землянках русских и бе-лорусских женщин, которые связали десантников с партизанами. Партизан-ский начальник капитан С… подвел ночью десантников и сопровождаемых им своих людей к последнему немецкому завалу. За ним, за немецкими око-пами и колючей проволокой должны быть свои, русские красноармейцы.
Напали на немцев с тыла. Начался бой. Многие падали, другие рвались вперед. Лес кончился. Позади продолжали греметь взрывы снарядов, т. к. немцы считали, что они еще продолжают удерживать огнем русских десант-ников, пытающихся выйти из окружения, а в это время первые цепи 23 воз-душно-десантной бригады подходили уже к позициям советских войск. В су-мерках мелькнула каска со звездочкой. Наши.
– Проходи, не бойся, – прозвучал голос дозорного, голос родной Красной Армии.
Кончилась трудная операция. Десантники возвратились в село Внуково, под Москвой. За образцовое выполнение заданий командования, 345 человек из состава бригады были награждены орденами и медалями СССР. Среди на-гражденных был также мой друг, старший лейтенант Лапин. С ним мы снова встретились весной 1943 года за Ловатью…
С той поры уже не разлучались.
С 6 августа по 20 октября 1942 года бригада действовала в районе Клет-ской, не допуская немцев к Сталинграду, хотя и была переименована прика-зом НКО № о1761 от 6 августа в 122 гв. стрелковый полк в составе 41 гв. стр. дивизии. Потом, сформированная заново, 23 ВДБ подготовилась к десантным операциям и была переименована на станции Внуково Московской области 14 декабря 1942 года в 22 гв. ВДП, согласно постановления Государственного Комитета Обороны от 8.12.42 г. № Г ОКО 2597 и приказа НКО от 8.12.42 г. № 00253. И вот, снова есть перспектива нашему полку превратиться в одну из ВДБ… Несмотря на полуофициальность подобного предположения, мне ка-жется, что так оно и будет… Есть некоторые основания для такого заключе-ния, но помещать их в записки не следует: слишком они станут широки и от-кровенны, если помещать в них все, известное мне. Ведь я надеюсь дать за-пискам свет…
14 августа. Вечером радио сообщило, что войска 2 Белорусского фронта заняли город и крепость Осовец.
15 августа. Теперь твердо установлено, что фашиствующий поляк Со-снковский виновен в трагических событиях в Варшаве, имевших место 1 ав-густа 1944 года. Несвоевременное восстание всегда равнялось провокации. В данном случае у Соснковского е