Солидарность - 1

{399} Солидарность

Я уже упоминал о Координационном совете творческих союзов. В том, что отстаивать свою независимость и противостоять темным силам творческая интеллигенция может только сообща, я был убежден еще до своего избрания. Намерение объединяться входило отдельным пунктом в мою программу. Мне казалось, что такие события, как происшедший тем же летом шовинистский разгул в Румянцевском саду, должны получать немедленный солидарный отпор со стороны самых известных людей города. Используя влияние писателей, актеров, художников на общественное самочувствие и воззрения горожан, можно было сообща утверждать основные ценности перестройки, чтобы сделать ее необратимой. Кроме того, пора было кончать с грубым диктатом по отношению к творческим союзам со стороны разных там Барабанщиковых, Поповых, Денисовых и прочих господ из Смольного. Нужно было брать главные проблемы художественной и вообще культурной жизни Ленинграда в свои руки.

На одном из писательских собраний мы выступили с инициативой создания Фонда возрождения Ленинграда и поручили эту работу Михаилу Чулаки. Идея была поддержана, Фонд учрежден целым рядом культурных и производственных организаций и просуществовал до той поры, как А. Собчак создал Международный фонд спасения Петербурга-Ленинграда. Но в конце 1989 г. к этой работе надо было подключать все творческие союзы. Нас объединяло и то, что мы вместе добивались создания журнала «Искусство Ленинграда». Одним словом, поводов для координации наших действий было много, и об этом мы не раз говорили с Андреем Петровым, главой Союза композиторов, и Владиславом Стржельчиком, председателем Союза театральных деятелей.

В апреле 1989 г. в Доме актера по просьбе Совета трудового коллектива Ленинградской консерватории мы вместе с Союзом композиторов провели общий секретариат. Речь шла о событиях, о которых уже был наслышан весь город. Ректорат во главе с В. Чернушенко в штыки встретил создание Совета и вообще всякие попытки демократизации управления вузом. Недовольных таким положением преподавателей он увольнял. В знак протеста из Консерватории ушел Юрий Темирканов. В прославленном российском {400} вузе группа людей, не являющихся музыкантами (М. Любомудров, В. Пархоменко, В. Молчанов и некоторые другие), развернула на страницах многотиражной газеты «Музыкальные кадры» и на собраниях рьяную борьбу с мифическими «русофобами», за введение процентной нормы при приеме в вузы. Национальные распри грозили перекинуться в студенческую среду. Все протесты сотрудников в ректорат, в партбюро, в ту же многотиражку оставались без последствий и огласке не предавались. Жалобы в райком возвращались в Консерваторию «для разбора» именно теми, на кого жаловались. Другими словами, здесь господствовал моральный и юридический произвол.

Наше довольно многолюдное и горячее заседание закончилось решением обратиться в ЦК и Обком партии с выражением крайней тревоги по поводу антикультурного движения в Ленинграде, которое смыкается с антиперестроечным. А о событиях в Консерватории мы, — А. Петров, В. Стржельчик и я, — рассказали в письме, опубликованном журналом «Огонек» (№ 25 – 1989 г.).

Это собрание, по сути, и было предтечей Координационного совета. Теперь его надо было учреждать официально. И вот как-то осенью, никого не спросясь, мы пригласили в наш Дом писателя руководителей всех девяти творческих союзов. Кроме нас, тут были представлены композиторы, театральные деятели, кинематографисты, архитекторы, художники, дизайнеры, журналисты и совсем недавно объединившиеся в союз концертные деятели. Без долгих прений Координационный совет был учрежден, в него решили ввести по два человека от каждого союза, главного редактора журнала «Искусство Ленинграда» и председателя Фонда возрождения Ленинграда. Председательствовать решили поочередно, по году. Выполнять эти обязанности в 1990 году поручили мне. В самые сжатые сроки решили провести объединенный пленум, чтобы обсудить участие творческой интеллигенции в культурном возрождении Ленинграда.

Это было неслыханным самоуправством. В прежние годы совместными мероприятиями творческой интеллигенции занималась исключительно партия — горком и Дзержинский райком. Существовал годовой план — нечто вроде университета культуры для избранной, в основном номенклатурной части союзов. Общими усилиями клеймили инакомыслие и принимали обязательства {401} по встрече очередного юбилея. Иногда садились в автобусы и ехали на какой-нибудь знаменитый «объект». Присутствие популярных актеров приятно будоражило партийных функционеров и создавало иллюзию «неформального» единения.

Время от времени в каком-либо творческом доме проходил не особенно пользовавшийся популярностью устный альманах «Семеро под одной крышей». Но, по сути дела, разобщенность художественной интеллигенции была одним из правил Системы, и наши пастыри тревожно настораживались, если где-либо собирались люди из разных творческих цехов. Понятно, что и на этот раз они не на шутку переполошились. А. А. Попов остерегал меня, внушая, что без взаимодействия с властями у нас ничего не получится. И он был прав. Ресурсы культуры — учреждения, кадры, финансы и прочее — пока что находились в их руках. И они управляли ими по своему усмотрению. На культурные нужды Ленинграда, нашего якобы всемирного культурного центра, занимавшего восьмое место по рейтингу ЮНЕСКО среди городов мира, расходовалось 0,4 процента городского бюджета — кто-то подсчитал: по 3 копейки на одного жителя. Они считали это достаточным.