Встретились мы 18 января 1990 года, а решение на бюро обкома было принято 23?го, стало быть, к моменту нашего разговора все между ними было уже договорено, и разговор носил ритуальный характер. (Пять дней спустя в постановлении бюро мы прочтем: «… по согласованию с ЦК КПСС…») С нами не только не советовались, но в принятую договоренность и не посвящали. А мы еще на что-то надеялись. Встреча была недолгой, но когда мы вышли из кабинета, приемная была полна людей, на стульях вдоль стены сидели мужчины в темных костюмах, видимо, аппарат отдела — все эти зав подотделами, секторами, столоначальники. Последнее впечатление в этом здании — череда обжигающих {392} ненавистью взглядов, я не преувеличиваю — ненавистью. Они знали кто мы и откуда.
Из ЦК мы поехали в ЦДЛ, там было намечено собрание движения «Апрель» и к назначенному часу зал был полон. Собрание началось. Мы сидели где-то в середине и внезапно за нашими спинами раздались истерические выкрики, усиленные мегафоном. Я обернулся — люди, плотно заполнявшие последние ряды, вздымали вверх транспаранты, плакаты, а стоявший посреди них человек и выкрикивал в мегафон антисемитские лозунги. Далее в зале началась потасовка.
Об этих событиях много написано. Мы были свидетелями и в этом качестве позже давали письменные показания следствию. Мы, правда, могли добавить, что утром были в ЦК партии по этому же вопросу и воспринимаем впечатления дня как единый процесс, происходящий на разных уровнях. И что 6?й пленум, судьба журнала «Ленинград», погром в ЦДЛ — это все звенья одной цепи. Но об этом догадывались и без нас. Московский прокурор А. Селиховкин, комментируя события в ЦДЛ, говорил журналистам в те дни: «Согласен с теми, кто говорит, что началось это не 18 января, а гораздо раньше — возможно, с тех самых выступлений на 6?м пленуме Союза писателей РСФСР. Кстати, прокуратура затребовала стенограмму этого пленума».
А суть событий точнее и лаконичнее всех раскрыл Владимир Дудинцев в «Литературной газете»: «Антиеврейские крики у нас всегда служили в качестве дымовой завесы. Появление этого симптома — вернейший сигнал об общественной опасности, грозящей всем, кто прогрессивно мыслит. И, конечно, не только евреям, но и нам, возрождающимся русским интеллигентам, чьими интересами неуклюже прикрываются экстремисты из “Памяти”».
Через день мы вернулись в Ленинград к своим проблемам.
Свободное копирование
