Оборона «Ленинграда» - 1

Оборона «Ленинграда»

Я уже писал, что затягивание выпуска журнала «Ленинград» в конце 1989 г. не было случайностью. Отдавать нашей организации печатный орган, в котором мы со своими перестроечными идеями резвились бы как хотели, в планы Ленинградского обкома КПСС не входило. В этом его поддерживало и российское писательское начальство — а что они согласовывали свои действия, сомневаться не приходилось. Сроки подпирали, ведь со времени постановления Политбюро прошел уже год. Вышло и решение Секретариата ЦК КПСС, обязавшее Госкомпечать восстановить журнал в прежнем статусе. Я даже думаю, что во всей этой заварухе проблема журнала была первичной, и в поисках приемлемого варианта в обкоме (а может быть, и в ведомстве Михалкова-Бондарева) родилась счастливая идея: создать параллельную писательскую организацию из ассоциации «Содружество» и ей передать журнал. Во всяком случае, та резвость, которую они проявили на 6 пленуме, показала, что идея была отнюдь не импровизацией, а хорошо выношена и согласована. Для пущей убедительности к новой ленинградской организации присоединили писательские отделения Новгородской, Псковской и Калининской областей. Таким образом, журнал должен был стать региональным.

Но что же, выходило, что партия и во второй раз ошиблась? И теперь снова должна будет подвергнуть ревизии свое же решение? {390} Чувствовалось, что ситуация, принявшая такой оборот, тяготит самих ее инициаторов.

Руководство Союза писателей СССР, к которому мы апеллировали, хотя и относилось к нам сочувственно, вмешиваться не хотело. Но это ведь его решением журнал передавался нам. Теперь-то понятно: просто они знали больше нас и были повязаны этим знанием.

Между тем, проблема журнала «Ленинград» вышла на первый план литературно-идеологического противостояния и грозила стать поводом для еще более глубокого раскола в Ленинграде и не только в литературной среде. Сразу же после пленума в печати появилось гневное письмо Дмитрия Лихачева, Лидии Гинзбург, Адриана Македонова, Михаила Дудина, Даниила Гранина, Александра Володина, Кирилла Чистова, Анатолия Чепурова, Поэля Карпа, Виктора Конецкого, Бориса Егорова. Письмо называлось «Кто мешает возрождению “Ленинграда”». Потом последовала целая череда откликов на решения пленума в ленинградской и центральной печати, и то, как поступили с журналом, большинство считало самоуправством и произволом. Общественные страсти накалились настолько, что городская избирательная комиссия призвала всех воздержаться от публичных дискуссий хотя бы на предвыборный период.

А новоявленная «экспериментальная» организация не дремала — через неделю прошли выборы главного редактора журнала «Ленинград», им стал, конечно, Воронин.

Мы назначили свои выборы. На общем собрании пять претендентов оспаривали право возглавить журнал: Михаил Глинка, Николай Крыщук, Лев Куклин, Александр Нинов, Иван Сабило. Образ будущего «Ленинграда» возникал в их программах в самых разных вариантах — от журнала, который будет читать Европа (А. Нинов), до издания — оплота революционно-демократических идеалов и принципов реалистического искусства (И. Сабило). Голосование происходило в два тура. Большинству понравился проект Николая Крыщука: деполитизированный журнал высокого литературного толка, обращенный к душе человека и его частной жизни. Теперь у нас был свой редактор, концепция, но журнала по прежнему не было.

Решено было добиваться встречи с заведующим отделом культуры ЦК КПСС. В назначенный день мы отправились в Москву {391} втроем: Николай Крыщук, Владимир Кавторин и я. Никто из нас в этом учреждении на Старой площади прежде не был. Впечатления мои были сходны с теми, о которых впоследствии рассказал Геннадий Николаев, побывавший здесь же, в отделе культуры, в конце 1988 года в качестве одного из кандидатов на пост главного редактора «Звезды». Конкурентами его были те же Козлов и Туинов — ставленники ленинградского обкома. (Подробности — «Звезда», № 1 – 2001). История повторялась настолько, что мы были приняты одним и тем же лицом — заместителем заведующего В. К. Егоровым. Но прошел год — да какой! — и в самочувствии обитателей этого казенного муравейника, слегка поворошенного событиями, видимо, многое изменилось. Они еще владели главными ключами культуры, но некоторые уже не подходили к замкам или прокручивались, и от этого появилась тревога. Что-то ведь заставило хозяина кабинета при нашем появлении сделать приветливое лицо и немного подсуетиться, воскликнув: «Смотрите, кто пришел!» Незамедлительно был подан чай с печеньем. Думаю, что таких мрачных, отчужденно неприветливых посетителей, как мы, в прошлом году здесь еще не могло быть. Мы изложили наше видение решений 6?го пленума о журнале «Ленинград», но никаких открытий для нашего собеседника, естественно, не сделали — в этом кабинете были обо всем прекрасно осведомлены. Более того — именно здесь и сходились все нити интриги. Лицо Егорова выражало понимание и немного наигранную солидарность. Аккуратно подобранные слова также сводились к пожеланию, чтобы справедливость восторжествовала. Но, сказал он, теперь все будет зависеть от позиции ленинградского обкома. И мы передаем вопрос на его усмотрение.