Уже четвёртый час мы вдвоём с Болконским шагаем по глубоким пескам и тщетно допытываемся у случайных прохожих:
- Как добраться до узкоколейки?
Мы оба командированы в Люблин: я - за пополнением нашей походной аптеки, Болконский - за осями, которые доставлены из Киева в Люблин и никак не могут попасть в бригаду. По дороге из Янова нам на разъезде с уверенностью сказали:
- До станции? Отсюда далеко. Идите лучше в обход - там напрямик.
Парк движется на Холм. Мы рассчитали, что пока он дойдёт до Холма, мы успеем съездить по железной дороге в Люблин, выполним все поручения и на обратном пути как раз застанем управление бригады в Холме.
Идём пешком, налегке, запасшись только деньгами. Часам к двенадцати мы добрались до Красника. Спрашиваем, где тут узкоколейка. Нам отвечают:
- Идите лесом: версты три, не больше отсюда.' Идём добрый час. Надоело. Снова спрашиваем:
- А далеко до узкоколейки?
- Нет. Как в поле выйдете, версты три останется.
Вышли из лесу в поле. Идём полчаса, час. Встречаем железнодорожного сторожа:
- Где тут станция?
- Ступайте прямо до деревни, а там за деревней версты четыре, не больше.
Дошли до деревни. Встречаем обозного подполковника:
- Как добраться до станции?
- До станции? Отсюда далеко. Идите лучше в обход - там увидите издали большой санитарный поезд. Это и будет станция.
Поблагодарили и повернули в обход. Через полчаса увидали санитарный поезд и неподалёку от поезда станционный домик, утопающий в горячих песках. Входим. Внутри домика человек шесть молодых людей в возрасте от 18 до 20 лет. У одного в руках балалайка, а у другого посуда, мало похожая на балалайку.
- Кто дежурный по станции?
- Я, - отвечает балалайка.
- Как добраться до Люблина?
- До вчерашнего дня шёл почтовый поезд из Развадова в три часа ночи.
- А сейчас почтовый поезд пойдёт?
- Неизвестно.
- Как же добраться до Люблина?
- Лучше всего вам отправиться на разъезд номер шесть. Оттуда ходят воинские поезда через каждый час.
- А до разъезда далеко?
- Версты три.
Три версты оказались добрыми пятью вёрстами и все-таки привели нас к разъезду № 6. Здесь шла оживлённая погрузка: вывозили грузы из-под Красника за линию окопов. Сновали игрушечные паровозики и пыхтя тащили за собой вагончики, нагруженные мешками, сеном и всякой кладью.
Мы подошли к вагону, изображавшему станцию, и обратились к прапорщику с университетским значком, изображавшему начальника станции:
- Как добраться до Люблина?
Прапорщик ласково улыбнулся, подумал и сказал беззаботным голосом:
- Подождите до завтра. Сегодня вряд ли найдётся поезд. Но, взглянув на наши растерянные лица, любезно посоветовал:
- Вам бы лучше на станцию пойти и дождаться почтового поезда.
- Покорно благодарим. Мы уже там были.
- В таком случае, - твёрдо сказал прапорщик, - ждите.
Я разостлал бурку среди голого поля и разлёгся на солнечном припёке. Кругом голая широкая степь, выжженная горячим солнцем. Далеко вдали синеет низкой каймой лес. Жаркий ветер лениво перекатывает засохший бурьян и гудит в телеграфных проводах. Наверху густые белые облака бегут торопливыми колоннами.
Дышу вольным ветром, который вливает в уши обрывки окружающей жизни. Пыхтят паровозики, похожие на чугунных пони. Далеко по ветру разносятся крикливые голоса:
-Закрой поддувало!
- Где тут заведующий кипятильником? Давай на лицо!
- Главный! Где главный?
- Тут нет главного.
- Ну, ладно. Я взял путёвку - отходи... Раздаётся хриплый сигнал. Паровоз пыхтит и кряхтит.
И опять сонная одурь простёрлась над степью. Только ветер гудит в проводах да переругиваются телеграфисты с солдатами:
- Я за обедом не пойду! Я - телеграфист.
- Пой-де-ешь!
- Побей меня крест, не пойду.
- Пой-де-ешь... Я, брат, сам осведомлённый... Может, умней тебя, дурака.
Телеграфист ехидно смеётся:
- Один ты умный... Это как пьяный говорит: все пьяны, один я трезвый.