"Бутырская тюрьма. Коридор No 5, кам. 39
Понедельник 3 июня 1918
Сегодня еще едва светало, когда я, проснувшись на своей койке в "Якоре" на Лубянке, увидел перед собой знакомого мне студента Алексея Александровича Буслаева. У бедняги флюс. Его арестовали ночью на квартире, и теперь он стоял беспомощно, с завязанной щекой, с узлом в руках, озираясь кругом, где бы примоститься. Напрасный труд! За ночь привезли много новых арестованных. Все койки были заняты еще с вечера. Ночью уплотнялись койки и заняты были скамейки посреди камеры около столов. Я пригласил Алексея Александровича уплотниться со мной. Мы решили испробовать, насколько возможно лежать и спать на оставшемся нам пространстве. Легли и соснули до утра, когда задвигались соседи.
Умываться можно было сравнительно удобно под краном у открытого окна на лестнице.
Когда я, освежившись водой, возвращался в камеру, то в темном переходе неожиданно наткнулся на чью-то голову, старавшуюся, но безуспешно, высунуться к нам в проход через форточку в дощатой двери, за которой, очевидно, заключен был носитель этой головы. Я оглянулся и увидел, что не одна такая дверь, а и целых пять выходят в наш темный проход у лестницы. Каждая дверь ведет в одиночный карцер, совершенно темный, ибо окон с наружной стены нет. Воздух для дыхания проходит только через ничтожную форточку в дощатой двери сечением не более квадратной четверти. И в каждой такой форточке виднелся профиль узника, старавшегося хоть как-нибудь расширить свой кругозор. Если проходил по коридору какой-нибудь из вершителей судеб людских в этой большевистской цитадели, то все головы в форточках следили за ним одним своим глазом и затем все одновременно скрывались, чтобы моментально высунуться другой своей стороной и другим своим глазом проводить начальство до выхода его из помещения. Когда начальство прошло, один из узников попросил у меня спичек. У меня не было, но я сходил и выпросил коробочку у кого-то в нашей камере. Каково же было мое удивление, когда, вернувшись и заговорив с заключенным в карцере, я убедился, что в каждом карцере не один, а несколько узников. Как они не задохнутся!
Потом уже здесь, в Бутырке, мне сказали, что в карцерах этих сидели "бандиты", приговоренные к расстрелу. Так ли это, не знаю. Но факт тот, что сами узники, все заключенные в большой камере и стража, все не сомневались в предстоявшем расстреле бандитов в карцерах. [...] {Так в тексте.}
Среди арестованных даже совсем невинных людей подчас опасение смертной казни -- расстрела, можно сказать, самое обыденное явление. [...] {Так в тексте.} Вот сейчас от нас (Бутырки) выводили двух на допрос. Оба все время говорили о предстоящей своей смерти. Теперь они отпускаются, потому что, как оказалось, они вовсе ни в чем даже не обвиняются, а должны были быть вызваны как свидетели. [...] {Так в тексте.}
Я всегда о тебе и о детях думаю и надеюсь, что ты с девочками не унываете. Целую всех крепко.
Твой М. С."
Свободное копирование
