Погибли все, кто видел вчерашний день... - 1

 Глава 11 

"ПОГИБЛИ ВСЕ, КТО ВИДЕЛ ВЧЕРАШНИЙ ДЕНЬ"

В своем неизданном курсе "История образования в Германии в конце Средних веков" Н. В. Сперанский пишет: "По глубокому замечанию одного из современных социологов (Е. Reclus), ни в природе, ни в истории нет почти примеров эволюции, которая бы, при всей своей закономерности, на известной стадии не принимала бурно-стремительного революционного характера". Так ли это или не так, но России суждено было на себе явить пример, как бы подтверждающий это наблюдение Е. Реклю. В 1917 году в феврале у нас разразилась революция, которую принято теперь называть буржуазной, а через несколько месяцев за ней, в октябре, произошла социалистическая революция. Само собой разумеется, в условиях жизни и деятельности людей произошли коренные, решительные перемены.

В настоящих набросках дореволюционного периода не место вдаваться и в описание бурного времени революции, что могло бы служить предметом особого повествования. Кончая поэтому настоящие свои записки, я, однако, должен дать здесь, хотя бы и краткие, справки о том, какая судьба постигла изображенных мною здесь людей и их начинания. Это и послужит содержанием следующих заключительных XI и XII глав.

Итак, начну с тех, судьбу которых вкратце можно выразить словами Лейденского древнеегипетского папируса, повествующего о происшедшей на берегах Нила за несколько тысячелетий до нас социальной революции: "Погибли все, кто видел вчерашний день".

 
 Февральская революция

Февральская революция застала меня в Москве. Я был занят в Отделе фронта Союза городов (Камергерский переулок), когда мне подали телефонограмму секретариата Главного комитета Союза, извещавшую, что в Петербурге восстали против императорского правительства два полка, явившиеся в Таврический дворец и ведущие переговоры с Государственной Думой. Вскоре затем кто-то сообщил, что в Москве гарнизон тоже заволновался. По окончании занятий в Союзе я телефонировал в нашу контору, чтобы меня там не ждали, и с А. Д. А. направился в городскую думу. На Воскресенской площади перед городской думой стояла в полном порядке какая-то воинская часть. Встретившийся нам на площади Н. И. Астров сказал, что солдаты не пропускают никого в Думу, где все же уже находится часть гласных. После настоятельных переговоров ему все-таки удалось добиться впуска себе и нам через боковой вход.

В Думе мы нашли городского голову М. В. Челнокова, управу и нескольких гласных: Н. Н. Щепкина, П. А. Бурышкина, П. П. Юренева и др. Положение было неопределенное. Вести из Петербурга скудные и отрывочные. Настроение в Москве напряженное в высокой степени, насколько можно было судить по телефонным разговорам и сообщениям прибывающих в Думу лиц. При таких-то потемках в Думу явился офицер, желавший переговорить с головой. За круглым столом кабинета городского головы он сказал, что его команда в Хамовнических, помнится, казармах находится перед принятием ответственного решения. Неизвестные ему агитаторы склоняют солдат к возмущению. Но солдаты не располагают никакими данными, чтобы принять разумное решение. Предоставить их самим себе в такую ответственную минуту он не может. И вот он спрашивает городского голову, какую позицию займет он, городской голова, и какую городская дума. М. В. Челноков предложил офицеру вместе направиться в казармы. Не медля они туда отправились... Томительно долго тянулось время до возвращения М. В. Челнокова в Думу. Раздавались голоса, что голова не должен был ехать в казарму сам, а следовало отправиться кому-нибудь из гласных: "Представьте, голову там задержат, Москва останется без общепризнанного законного главы в такое-то время!"

События, происшедшие тогда в Петербурге, на фронте и во всей стране, поведшие к отречению императора за себя и за сына и к образованию Временного правительства, неоднократно описывались их участниками.