Внезапный перерыв нашего заграничного отдыха всех, разумеется, расстраивал. Чтобы поднять настроение и не дать места унынию, я стараюсь за ужином шутить. Мария Федоровна меня в этом поддерживает. Ужин проходит в балагурстве и смехе, причем Таня гогочет, нисколько не смущаясь сидящей за соседним столом четы капельмейстера. Уже поздно вечером, расплачиваясь с хозяйкой, я узнал от нее, что капельмейстер получил запечатанный пакет и спешно уезжает на родину. Его жена весь день плакала. Нам стало неловко за наше шумное поведение за ужином. Софья Яковлевна отнесла ей в знак внимания и сочувствия большой букет из принесенных нами с гор рододендронов.
С плачем провожали нас на следующий день хозяева пансиона. Он сразу опустел, и уже не было надежды получить каких-либо клиентов на конец сезона. Проклиная войны и правительства, их устраивающие, хозяйка расточала похвалы миролюбию и щедрости приезжающих иностранцев. В ожидании железнодорожного вагона девочки сняли своими аппаратами два гостеприимных домика, а Таня сняла еще своего любимого Мишку на большом камне в окружении многочисленного семейства маленьких куколок. Эти крошечные куколки, которыми играли наши девочки, заслуживают особого упоминания. Это были любимцы, с которыми девочки не расставались, нося их в карманах своих. Нужны были тонкие и ловкие девочкины пальцы, чтобы играть с такой мелюзгой. А девочки еще различали каждую малютку в лицо, давая каждому имя. Собрались они не разом, а покупались девочками в Москве в разных магазинах постепенно, после тщательного осмотра и любования. В Столешниковом переулке был, между прочим, магазин, где можно было купить за гривенник такие сокровища. Раз как-то там оказалось феноменально маленькое созданьице. Его, как говорили, можно было брать только пинцетом, пальцами не ухватишь. "А этот крошка-милашка что стоит?" -- воскликнула в восторге Нина, обращаясь к продавщице и, очевидно, ожидая баснословной, высокой оценки. "А этого карапуза возьмите даром", -- ответила продавщица, подавая его Нине.
В Боцене тоже растерянность и уныние. Вывешены громадные плакаты "Ruhig Blut" {Сохраняйте спокойствие (нем.).}, внушавшие иностранным клиентам, что в Тироле опасаться нечего и что даже в случае войны во всей Европе не будет более безопасного и спокойного места. Публика, однако, рвалась домой. Мужчины, состоящие в запасе, получили запечатанные пакеты и немедленно отбыли. Вокзалы и поезда переполнены. Билеты разобраны. Хорошо, что я заказал свои места еще накануне. На вокзале мы еще встретились с четой капельмейстера. Она приветливо улыбнулась, он предупредительно спросил, не может ли он в чем быть нам полезен при посадке...
Наш поезд был полон запасных. Их провожали с цветами. Со всех концов, из домов, садов и с горных тропинок, женщины махали поезду нашему платками, кричали, чтобы скорее возвращались. Думается мне, что этот призыв обращен был и к уносившимся с поездом иностранцам...
Свободное копирование
