Так-то мы благодушествовали в блаженном неведении приближающейся грозы. В Rappersbichl'e получалась какая-то местная газетка, посвященная преимущественно местным интересам и жизни курортов и туристов. Короткие телеграммы, помещавшиеся в ней о международных отношениях, как потом оказалось, со всевозможными сокращениями и умолчаниями, дабы не волновать клиентов, которыми живет край, принимались мною с наивным недоверием, в убеждении, что маленькие газеты всегда склонны к сенсациям и потому преувеличивают. Хотя я и подписался на большую газету Leipziger Neueste Nachrichten, но она что-то долго не приходила, а когда и стала получаться, то далеко не исправно. Между тем большие политические газеты были полны известиями и статьями об осложнившемся международном положении в связи с сараевским убийством. Заметив это, я стал поручать покупать мне газету в Боцене или ходить в Обербоцен и Rosmersholm просматривать в кафе получавшиеся там газеты. Но и при такой более полной информации я все же не допускал возможности войны.
Что после печального опыта франко-прусской войны столкновение, если оно произойдет, не ограничится единоборством двух держав, для меня было очевидно. Ну, а в таком случае даже уверенная в своих силах Германия, думал я, не возьмет на себя инициативы общеевропейской войны. Россия же, если не из соображений государственной мудрости, то из простого страха, не предпримет ничего, что грозило бы борьбой с державой, за спиной которой стоит Германия. При внутренних наших волнениях я сомневался даже в возможности провести у нас исправно мобилизацию. Возможный ход событий мне поэтому представлялся в таком виде: Австрия, при поддержке Германии, воспользуется сараевским убийством, чтобы распространить свое влияние и добиться каких-то преимуществ на Балканах и Ближнем Востоке. Мы будем возражать. Может быть, дело дойдет даже до воинственных демонстраций. В конечном же счете мы спасуем, поступимся интересами и славянских стран, и собственными. При таком ходе событий оставаться в Австрии было бы нестерпимо, и, не видя причин прерывать свое заграничное пребывание, я стал склоняться к переезду куда-нибудь на север Италии, тоже в горы, подальше от людей. В этом духе мы стали переписываться с Н. В. Сперанским, жившим с Ольгой Александровной на Гардском озере, и с Катей, переехавшей к тому времени во Флоренцию и в силу нашего приглашения предполагавшей ехать к нам в Rappersbichl.
В номере от 22.VII.33 "Известий" я прочел содержание сделанного Ллойд Джорджем недавно выступления. Я сделал тогда себе следующую выписку слов Ллойд Джорджа: "Когда 19 лет тому назад (т. е. в 1914 г.) возникла война, она явилась неожиданностью для всего мира. Я не думаю, что нынешняя (т. е. 1933 г.) угроза войны примет реальную форму, по крайней мере в ближайшие годы, однако весной 1914 года я рассуждал так же..."
Я думаю, извинительно, что ни я, ни Николай Васильевич, заведовавший международным отделом "Русских ведомостей", находившийся, впрочем, в отпуску, не предугадывали в те тревожные дни действительного начала великой войны, когда даже несомненно во много раз более нас осведомленный Ллойд Джордж признается откровенно в том же.
Итак, скрепя сердце решаем переехать в Италию. Но перед отъездом надо хоть один раз сделать восхождение на вершины. Идем я, М. Ф. Трейман, Наташа Львова и Сережа. Дорога, как везде в Тироле, хорошо размечена краской на камнях и деревьях. Подъем не слишком крутой. Выйдя утром, мы к закату уже на вершине у шале, устроенного для туристов. Разреженный воздух. Его непривычная прозрачность. Характерное для гор безмолвие, прерываемое шумом журчащей где-то воды и изредка падающих камней. После заката стало очень холодно. Мы поспешили в шале поужинать и спать. Единственное блюдо -- яичница съедена быстро. Постели удобные, мягкие, с бельем и перинами, что особенно ценно, так как очень холодно. Нам с Сережей досталась та самая комната, в которой незадолго до сараевской трагедии ночевал, по-видимому, брат убитого эрцгерцога. Поутру, расплатившись и готовясь в обратный путь, мы вздумали подурачиться и в книге посетителей расписались тоже как великие особы "в сопровождении" -- "mit Stock und Hut" {Игра слов. Буквально: "с палкой и шляпой" (охраной) (нем.).}.
Бодрые, возбужденные и веселые, с громадными букетами рододендронов спустились мы в свой пансион. Софию Яковлевну, Надежду Николаевну и девочек мы нашли на лужайке перед пансионом. В руках у Софии Яковлевны была пришедшая без нас почта -- русские и немецкие газеты и письма. София Яковлевна была в сильной тревоге от полученных известий. Посланная накануне на озеро Гардо Сперанским телеграмма возвращена за прекращением частного обмена депеш с Италией. Поезда до итальянской границы не доходят. Одним словом, надо ехать в Россию, решаем мы тут же. Я передаю свой букет и палку и отправляюсь в Боцен заказывать билеты. София Яковлевна идет укладываться. "Не пересидели ли мы тут в горах все сроки, чтобы выбраться из надвигающейся кутерьмы?" спрашиваю я себя, но стараюсь не выдавать своего волнения. К ужину я вернулся, едва успев заказать билеты на Мюнхен, Берлин, Калиш, Москву. Но деньги приняли только до Берлина, где нужно было довнести стоимость остального пути.
Свободное копирование
