Глава 13. Догнать черепаху
Тут меня сбил с ног жестокий грипп. Четыре дня лежала пластом. Поскольку никакие серьезные мысли в это время в голову не шли, попросила девчонок найти мне «Справочник для поступающих». Принесли. Листала, пересиливая подступающий жар.
Обнаружила философию. О! Эти уж настолько никчемушные, что у них, наверное, и летней практики нет!! А учиться-то, наверное, интересно…
В школе, помнится, мое внимание задержал Ахиллес, не могущий догнать черепаху. И еще - в восьмом классе - проклятый вопрос: «Если общество развивается по объективным законам, и коммунизм все равно будет, зачем тогда партия? И комсомол? И всякие усилия, и жертвы?..» Я спросила у учителя, он нёс какую-то чушь… Я спросила у директора! Потом еще у отца на всякий случай… Говорили мне одними и теми же фразами что-то непонятное: мол, законы развития общества объективны, но осуществляются они только через деятельность людей… Я запомнила, что именно так нужно отвечать, чтобы получить пятерку… но что все это значит, так и не поняла.
Но это интересно!
Да… так вот, философия… и что они сдают? О! Подумать только: те же самые экзамены!! Типично гуманитарные, то есть: русский, литература, история, иностранный. А ведь это я точно сдам!!
Ближайший философский факультет в УРГУ (Свердловск). Вот! И повод в Свердловск вернуться есть!
Решение крепло. Но еще не было принято.
… И тут в ДВГУ мелькнул какой-то заезжий профессор филологии из МГУ. Ну, зачем-то он у нас был, и его попросили прочитать лекцию. Так, обзорную какую-нибудь. И он прочитал. Я не помню о чем, но помню, что сидела на заднем ряду и плакала. Это был ДРУГОЙ УРОВЕНЬ. Это был настолько другой уровень, что вся моя жизнь показалась мне прожитой впустую. Это было недосягаемо. Это был другой мир. Если они там, в МГУ, КАЖДЫЙ ДЕНЬ слушают ВОТ ТАКИЕ лекции…
И тут я сказала себе, что если вообще УЧИТЬСЯ, то надо поступать в МГУ.
Это страшно…
Зато ради этого стоит жить.
Внутри вспыхнул какой-то упрямый огонек.
-----------
Я написала о своих соображениях Спехову (шефу из «Комсомолки»). Ответ пришел сразу и был коротким: «Не дури. Если бросишь университет, порываю с тобой все и всяческие отношения».
Два дня я ходила, насупившись, потом отреагировала: «Мне, конечно, очень жаль. Но у меня своя жизнь, и я буду делать так, как считаю необходимым.»
Ответом было молчание. Так, этот канал закрыт…
Но метаний уже не было. Было холодное планирование. Зимнюю сессию я сдам. Причем хорошо сдам: должна же я сама себе доказать, что учиться я могу. Дальше надо устроиться куда-то работать, чтобы заработать на билет, и параллельно готовиться к экзаменам в МГУ. Да, зимой надо еще съездить домой, во Фрунзе. Летом времени не будет.
...Вы когда-нибудь делитесь своими рискованными планами с близкими родственниками? Нет? Искренне завидую: вы разумнее меня. Я сделала это первый и последний раз в жизни. Каникулы были отравлены. Неделю я слушала в разных сочетаниях ровно две фразы: «Ты знаешь, какой ТАМ конкурс?!» и «Я в твои годы на фронте воевал, а ты государственные деньги тратишь».
Крыть мне было нечем. Я молчала. Наконец – день отлета. В аэропорту разболелась голова, постоянно прикладываю снег. Самолет. «Кош келиниздер!» уже через окно («Добро пожаловать!» по-киргизски).
Взлетаем!
Чувствую себя выжатым лимоном. Ничего себе – отдохнула…
Ощущение такое, будто на трудной дистанции, где нужно собрать все силы и выложиться полностью, тебе ставят подножки…
Но это же ничего не изменит!
Летим. В голове пульсирует: «Всё равно летом уеду в Москву… в Москву… в Москву…»
Самолет тем временем идет на снижение (у него две посадки на пути к Владивостоку).
Сели. Бортпроводница: «Уважаемые пассажиры, наш самолет произвел посадку в аэропорту «Домодедово».
Как?! Уже Москва?!?!?! Я в ужасе и непонятках вжимаюсь в кресло.
В салоне смех. Бортпроводница поправляется: «…в аэропорту «Толмачево» (Новосибирск).
Мистика. Это мне Москва привет передала!
--------------
Работать устроилась почтальоном. Так должно оставаться больше времени. Разносить газеты по Тигровой сопке, конечно, очень романтично… но зимой ветер пробирает до костей… (
Из дневников той поры.
Сослуживцы на почте:
«- Ты студентка?
- Нет.
- Как это? Мне сказали, что ты студентка!
- Они не всё знают. И мне выгодно, чтобы они не всё знали…
- Летом домой поедешь?
- Нет.
- Здесь останешься?
- Н-нет…
- Как это?
- В другое место… поеду…
- Больше не буду спрашивать!»
Да, вот такая странная жизнь. Совсем недавно мы все смеялись над Витькой К., который до крайности не любил отвечать на простые вопросы. А оказывается, отвечать на них не всегда хочется…
Пока начальство думает, что студентка – мне позволяется не ходить на вторую доставку (во второй половине дня). Я занимаюсь…
Живу в общежитии – но уже на птичьих правах. Все время приходится (в общении с комендантом) чего-нибудь не договаривать.
В университете комсомольское собрание. Я прихожу. Мне еще интересны университетские дела.
Куратор курса крайне пренебрежительно:
- А тебе-то,П.,чего здесь надо?!
Неожиданно встает Левка Стукун (однокурсник):
- А мы, между прочим, ее из комсомола не исключали. Она хочет куда-то поступать – это ее право. А на учете она в нашей организации…
- Проголосуем?
Меня оставляют. Я благодарна и счастлива.
- У тебя как с деньгами?
Это Сережка Худяков, курсом старше. Не успеваю ответить.
- Я же всё знаю… Ты не стесняйся, если что. Я ведь дома питаюсь, у меня стипендия вся остается!
Потом еще Галка Пирог. Живет-то она на стипендию, но у нее есть «наследство»: мама оставила несколько сотен, умирая. Это НЗ, но если очень надо…
От денег я, конечно, отказалась. Но тронуло до слез.
Никто не забыт, ничто не забыто. У меня действительно "двое" однокурсников: московские и дальневосточные. Это и сейчас так. Мы друг друга помним.
-----------
Денег удалось наскрести только на общий вагон. Ехать до Москвы неделю.
Меня это, разумеется, не останавливало… плохо только, что заниматься в общем вагоне будет трудно… у меня же еще полно «белых пятен»… по истории особенно… (
Итак, последние дни. Теперь - забрать в учебной части аттестат… да, и стипендию вернуть. Дело в том, что стипендию мне продолжают платить, хотя я уже полгода не учусь. Это неправильно, потом разберутся и спросят… Я попыталась ее не брать, староста Галка Каманина вспыхнула: «Мне что, себе оставлять?! Это ты вверху разбирайся! Мне выписывают – я тебе отдаю…»
Ладно, я буду складывать в паспорт, а когда буду забирать аттестат, верну все сразу.
(Интересно: если бы я потеряла эти деньги, кто бы мне поверил, что я собиралась их вернуть? )
Но я их не потеряла. Я хранила их в самом укромном месте – за обложкой паспорта… 35 руб. каждый месяц… месяцев пять или шесть…
…И вот я забираю аттестат. Мне нужно встретиться с зам. декана по учебной части (женщина с усталыми глазами, довольно разумная, на психику не давит). Краткое объяснение причин «отсева». Потом я вытаскиваю свое сокровище (порядка 200 руб.) и подаю ей, поясняя, что не учусь уже полгода, а стипендия вот идет…
– Какая у нас бесхозяйственность… – вздыхает она. И… пододвигает деньги обратно ко мне.
– ???!
– Ну куда я их теперь дену? Возьмите, они ваши…
Гром среди ясного неба. Мне же теперь на самолет хватит!!
На эти деньги я и прилетела в Москву.
Правда, все равно в обрез. Разные мелкие траты… и в аэропорту в последний момент взяли 20 руб. за «лишний багаж» (два чемодана, один из них – целиком книги). Я взмолилась: мне нечем платить, лучше я брошу лишний!! «Поздно, – говорят, – квитанция выписана!»
Утирая слезы, пересчитала наличные. В итоге у меня осталось 4 рубля…
Ну и ладно… Ломоносов в Москву с тремя рублями приезжал… Мне, выходит, даже полегче!
По крайней мере, отступать уже некуда.
…Самолет прилетел в 3 часа ночи. Сидела в аэропорту, задремала, положив голову на колени. Проснулась. Огромное, в пол-окна, солнце!!
Первый московский рассвет.
-------------
Москва была залита солнцем. И ей мыли брусчатку. Из шланга. Такой я ее впервые увидела. Это была площадь трех вокзалов. Вероятно, я приехала туда экспрессом из аэропорта. Почему туда? Ну, а куда? Я же не знаю здесь ничего…
– Где у вас тут университет? – спросила я у рабочего, держащего шланг. Так и спросила, с подчеркнутой провинциальностью. Почему-то мне нравилось так. Покорять вот столицу приехала…
К моему удивлению, ответили мне сразу (я думала, искать придется долго). Прямо метро, говорят, так и называется: «Университет».
Даже неинтересно.
И через полчаса я уже была там. Первый гумфак найти было несложно. Новое совсем здание, второй год как открыто. Сначала попыталась войти с черного хода: по-моему, он вполне приличный.. нет, оказывается, с другой стороны есть основной. О-о! Красивый какой…
Внутри начала искать комнату 1146. Поскольку такого количества комнат в здании, по моим представлениям, быть не могло, я истолковала это так: II этаж, комната 46.
На втором этаже, однако, такой комнаты не оказалось… там только какие-то здоровые аудитории, в которые можно войти как с первого этажа, так и со второго…
Спросила. Объяснили, что моя комната называется «одиннадцать-сорок шесть», и это одиннадцатый этаж.
– Одиннадцатый?! – изумилась я. – Я никогда так высоко не была…
Это на 11-й этаж лезть и еще там экзамены сдавать?!
Кажется, в лифте я придерживалась за стенку. Страшно все-таки...
------------
Потом было собеседование. Оценки за него не ставили, но какие-то баллы все равно отмечали и говорили, что в конечном счете это может оказаться решающим.
В аудитории было несколько абитуриентов, можно было слушать, как отвечают другие. Вопрос, по существу, всем задавался один и тот же: «Почему Вы выбрали философский факультет?»
Как ни странно, люди терялись. Сплошь и рядом отвечали: «Ну… интересно…» И тогда им задавали дополнительные вопросы. А кому не известно, что дополнительным вопросом можно убить даже лошадь?!
Девочку передо мной спросили о трех источниках и трех составных частях марксизма. (Честно так сказать – этот вопрос во время обучения года три подряд будут таскать и ставить с ног на голову и обратно. Зачем спрашивать об этом абитуриентов?!) Я отметила про себя, что девочка-то грамотная: начала отвечать правильно и уверенно, мне, пожалуй, так и не начать… Однако вопрос цеплялся за вопрос, она запуталась… «Удовлетворительно».
Еще двое с таким же исходом.
Я решила продать свою жизнь дорого. «Журналист должен иметь бойцовские качества» – любимое выражение Л.Сквирской – второго человека на кафедре журналистики ДВГУ. (Она всегда ругала тех, кто сникал перед авторитетом преподавателя). А В.Теплюк (преподаватель, кажется, некоторое время он был куратором), услышав о моих философских замыслах, доверительно сказал девчонкам: «Ох, нахлебается она с этой философией…» (что мне, разумеется, передали).
Поэтому неожиданным для меня вопрос отнюдь не был. Я вспомнила дальневосточных преподавателей добрым словом.
Я сказала, что на философские вопросы меня вывела моя работа в сфере журналистики. Заговорила о необходимости обобщений и понимании закономерностей. (Экзаменатор, кажется, слегка скучал). Я сказала, что журналистика непосредственно связана с социологией.
– Сложные, сложные отношения у журналистики с социологией, – бросил преподаватель, глядя куда-то в угол (как выяснилось позднее, он был как раз социологом).
Секунду я молчала, озадаченная. Потом рассказала о программе «Переселенец», о председателе колхоза, обругавшем ее и заодно меня, и о том, как я моталась потом по району, собирая данные о переселенцах и убеждаясь в его правоте. Я говорила, что такие программы должны идти рука об руку с конкретными социологическими исследованиями, иначе с них толку нет. Потом я рассказала про турбазу и про то, как туда заезжают «матрасники» (люди, не ориентированные на походы), и рушатся подготовленные маршруты, и обе стороны (инструкторы и отдыхающие) обвиняют друг друга в «испорченном отдыхе» – а кто пытался исследовать контингент отдыхающих? И про свой почтальонский участок на Тигровой сопке рассказала я, про типы выписываемых изданий, разнящиеся от домов «элитных» к домам частного сектора…
Дополнительных вопросов не было.
Балл я получила высший.
---------
Сочинение я писала лихо и увлеченно. Как формулировалась тема, не помню, но там фигурировал Базаров. А это мой тогдашний любимый герой. Ну, по крайней мере, он ДЕЛАЛ СЕБЯ САМ. Что, разумеется, я ценила крайне высоко. Вот я и писала что-то про «отцов» и про «детей» – вызывающее что-то и, как мне казалось, весьма оригинальное. Под конец дважды проверила все по одному слову. Ну не может тут быть ошибок! Грамотность у меня весьма приличная.
В общем, ждала пятерку.
Оценки за сочинение сообщали на следующем экзамене. То есть, когда сдаешь русский устный/литературу (два вопроса), на столе у экзаменатора лежит твое сочинение. И я, садясь отвечать, весело так попросила: «А дайте, я взгляну, что у меня за сочинение?» Я хотела себя порадовать и вдохновить перед следующим этапом.
И открыла я листок. И… потеряла дар речи. «СОЧИНЕНИЕ НЕ ПО ТЕМЕ. УЧИТЫВАЯ ВЫСОКУЮ ГРАМОТНОСТЬ АВТОРА, СТАВЛЮ 3». Вот такой приговор красным карандашом.
- Я Вас слушаю, – говорит экзаменатор.
Я безмолвно показываю ему на страшную страницу. Мне кажется, он чем-то может помочь… как-то закрыть меня от такой вопиющей несправедливости…
Я убита. Подстрелена влёт.
Он подвигает к себе сочинение, смотрит. Сочувственно пожимает плечами.
- Так я Вас слушаю.
- А… есть теперь смысл-то?...
- Так Вы будете отвечать? – спрашивает он уже с нетерпением.
-----------
Ага, последнее слово перед казнью, выходит…
– Так Вы будете отвечать?..
–«Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш бедный сад», – говорю вдруг я.
(Вернусь – когда? "Когда раскинет ветви…" Придаточное времени.)
«Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как много лет назад».
(Не буди – как? Каким образом? Как (ты меня будила) много лет назад. Придаточное образа действия.)
Я просто читаю стихи. Нет, замысел, конечно, был заранее. Вопрос в билете: «Виды придаточных предложений». Я знаю виды придаточных, но этого маловато для целого ответа… Поэтому я намеревалась попутно продемонстрировать знание программных произведений – ну и заодно немножко отвлечь экзаменаторов… Но строчки ложатся на настроение, и получается нечто неожиданное: я будто говорю о себе.
«Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось…»
(Не буди – чего? Того, что отмечталось. Придаточное дополнительное.)
Я чувствую себя, как артист, дающий свой последний концерт. Спасибо судьбе, что дала возможность поделиться настроением. Все-таки так лучше, чем плакать в сторонке в одиночестве, да? Ишь, как слушают )).
«И в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке,
И в краткий миг припомнить разом надо
Всё, что у нас осталось вдалеке…»
(В час – какой? Когда последняя граната уже занесена… Придаточное определительное.)
Строчки находятся легко. Я будто жизнь свою раскладываю на придаточные, комментируя невзначай: «Это можно также трактовать как сравнительное… а это еще и как временнОе…»
И тональность у стихов разная: от тихой грусти до «последней гранаты»…
«У меня нет вопросов по первой части билета, – говорит вдруг экзаменатор. – У Вас есть, Нина Григорьевна?»
«Переходите ко второму вопросу. Литература.»
По литературе вопрос – «Дворянская культура в «произведении «Евгений Онегин»»… или как-то так… В общем,
«и даже глупости смешной
в тебе не сыщешь, свет пустой».
Все бы ничего, но тут говорить нечего. Ага, загнивающая культура загнивающего класса…
Ладно! Что нам терять?!
Пушкина я сталкиваю с… Галиной Николаевой (Это «Битва в пути», старшее поколение помнит). А Евгения Онегина («легко мазурку танцевал и кланялся непринужденно») – непосредственно с «бегемотом вихрастым» Бахиревым. Ну, тем героем советского «производственного романа», который танцевать не умел вообще… а кланяться – тем более… Светский бал я противопоставляю танцулькам на нашем Кирпичном заводе (окраина г.Фрунзе), а выражение «Разрешите пригласить Вас на тур вальса» – провинциальному «Пойдем потанцуем?» За мной стоит байкальский Юра Трубицын, мечтавший вместо тесаных лавок купить нашей шпане приличные стулья для Красного уголка («Только предложение рождает спрос. Иначе все так и останется…»), и я отказываюсь «прощать» неотесанного «бегемота вихрастого» («Как же нужно не уважать человека, чтобы всё ему прощать?!» – этот афоризм достался мне на Владивостокской турбазе от старшего инструктора).
Короче говоря, ответ я строю на противопоставлении «загнивающей» культуры правящих классов – так называемой «пролетарской» культуре, которая – совсем немного усилий требуется, чтобы показать это – то и дело оборачивается просто утратой культуры.
Культура не принадлежит какому-то классу, культура принадлежит человечеству. Проблема не в том, чтобы отказаться от культуры «загнивающего класса». Это несложно: ломать – не строить! Проблема в том, что из нее и как именно нужно сохранить и усвоить.
… По крайней мере, скучно им (экзаменаторам) точно не было ). Слушали, не шевелясь)).
…Результаты экзамена нужно ждать в коридоре.
Выходит экзаменатор с пачкой экзаменационных билетов, мой – держит отдельно в руке. Называет мою фамилию, отыскав глазами в толпе, подходит, протягивает документ с демонстративным поклоном и со словами: «Возьмите вашу пятерку!»
Хм… Пожалуй, на экзамен по истории прийти все-таки надо…
-----------
История. Я опять ничего не знаю… Ну, то есть в общих чертах знаю, конечно… но не так, как НАДО. Меня ж, поди, не репетиторы таскали… совсем другой прошлый опыт…
Два вопроса в билете – советский период и досоветский. Советский я знаю лучше, а вот восстание Емельяна Пугачева… Я пытаюсь вспомнить путь, каким шли восставшие. От Оренбурга они откатились… э-э… они взяли его и не удержали – или постояли под стенами и отошли? Не помню… Ничего себе – «мелочь»… Это трояк – с такими-то «мелочами»…
Пытаюсь вспоминать пушкинскую «Капитанскую дочку»… Всё равно нет ответа на вопрос…
Времени (на подготовку) еще много. Вполне достаточно для самоедства. В него я и впадаю. «Какого чёрта ты сюда – в МГУ!! – припёрлась?! Надо трезво оценивать свои возможности… Даже не сказать, что билет плохой – билет-то заурядный… и не знаешь… Что ты вообще хорошо знаешь?! ЧТО?! Есть такое?! »
«Есть… "Советы постороннего" хорошо знаю», – уныло отвечает мне внутренний голос.
Да, эту работу Ленина я знаю близко к тексту.
«Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца». Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожит повстанцев. …Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. «Оборона есть смерть вооруженного восстания»».
Я эту работу личностно воспринимаю… У меня же по жизни сплошные «восстания».
Стоп… а что, если?! В самом деле, у меня же и билет по ВОССТАНИЮ! Что, если не рассказывать про траекторию движения, а после нескольких общих фраз перейти непосредственно к анализу?! Цитируя классика почти дословно?
…И удалось! Ответ прошел «на ура», никто об осаде Оренбурга не вспомнил ))).
Правда, общая оценка все равно «четыре», поскольку на советском периоде допустила какую-то неточность. Но 12 баллов из трех экзаменов – это еще не совсем провал… Тем более, что впереди английский, а это практически наверняка пятерка.
Похоже, все худшее уже позади.
Обошла по периметру Кремль. Покаталась на кораблике по Москве-реке. Если и…
По крайней мере, будет, что вспомнить о Москве…
----------
Ну а что про английский рассказать? Просто всё знала и всё ответила. Это же пОшло - всё знать и всё ответить... Никакой нагрузки на мозги... и вспомнить нечего...
Ну да, за балл спасибо. Вот это я помню: экзаменатор берет экзаменационный лист и ставит штрих... что-то вроде слишком длинный? Неужели четверка? Но в следующую секунду появляется характерное закругление, и сомнений больше нет: пятерка! И тогда на чистом русском языке (до этого момента изъяснялась, начиная с приветствия при входе, исключительно по-английски) я ору
: "Ура! Мне теперь хватит!!"
И экзаменатор смеется...
Баллов и вправду хватило. Учитывая средний балл аттестата 5 (в тот год он засчитывался) и собеседование, набрался как раз проходной балл...
