Глава 3. Восхитительная жизнь: неделя в углу, картонные звездочки, несостоявшаяся драка…
Школа! О, бальзам души моей! Ну, ради этого стоило пережить заплаканные годы младенчества!
Школа!! За что я ее так уж любила? (Когда меня оставляли из-за простуды дома, я садилась около часов и по минутам пыталась мысленно вопроизвести, что сейчас происходит ТАМ, У НАС. Вот Вера Васильевна входит в класс… все встают… вот кто-то уже у доски… а кто у нас там сегодня дежурный? тряпку-то хоть намочили?... Ну и т.д.)
За что я ее, школу, так уж любила?! Наверное, совпал ряд факторов. Во-первых, там не отбирали и не прятали на шкаф книжки. И не ругали за то, что читаешь. Во-вторых, драться с мальчишками-одноклассниками куда легче, чем с братом. Они ж не на четыре года меня старше… В третьих, там я перестала быть одёргиваемым «подскрёбышем» (так меня мама называла – в отличие от своего любимого «первенца». Ну, я не знаю – может, ей казалось, что это смешно… для меня это было унизительным с первых проблесков сознания…). В школе я превратилась – в первые же три месяца – в человека, оказывается, на что-то еще и годного … и – страшно сказать! – вроде как даже в лидера (ну, меня председателем отряда выбрали… в октябрятах…). Это я-то?!?! Вы же помните ту «буку», которая в песочнице сидела в дальнем углу и никакого, никакого контакта с этим миром не могла установить. Лидер?!?! Нет, школа – это место очень, очень удивительное…просто волшебное…
Интересно также то, что с самого начала я шла в школу, как на фронт. То есть зная, что там будет что-то очень, очень трудное… но, что бы там ни оказалось, через это нужно пройти… и обязательно ПОБЕДИТЬ. Я не помню, откуда взялась эта установка. По-моему, это просто послевоенный контекст. Нет, после войны, конечно, уже больше десятка лет прошло… Но вы помните, скольких новорожденных мальчишек в те годы называли Викторами («победителями»)? А какие песни по радио пели? Я, когда ногами по стенке колотила, радио-то слушала…
Вы, может, подумаете, деток там окружили любовью… Оставьте иллюзии. Школа была очень жесткой казармой. Очень жесткой. Когда я сейчас вспоминаю это, я не понимаю, зачем это нужно было.
…Пританцовывая от нетерпения, восьмилетний мальчишка тянет вверх руку: «Меня спросите, меня!!» Умилительная картина, правда?
- Петров! Встань в угол! Подними руки кверху. Вот, и так стой, Всю неделю так будешь стоять. Так и знай: приходишь в школу – сразу встаёшь в угол. Чтобы я не напоминала.
Это называлось: «приучать к дисциплине». Ибо сказано: руку надо поднимать так, чтобы локоть не отрывался от парты. Так – «правильно». А кого спросить – учитель сам знает.
Петров действительно стоял в углу всю неделю. Если он опускал руки на голову, следовал жесткий окрик: «Вверх, вверх руки!!» Шёл урок. Петров из угла бубнил своё нескончаемое: «Веравасильевнапроститепожалуйстаябольшенебуду…» «Ты мне мешаешь вести урок!!»
Где были родители, спросите? Ага, и правозащитники ещё… Родители были на работе.
«Если ты скажешь мне, что учитель тебя ударил – я ДОБАВЛЮ!» Это была крылатая фраза среди родителей. Учитель зря не ударит…
И эту школу мы ЛЮБИЛИ?! В общем, да. То есть, не только я. За всех я, конечно, сказать не могу, но многие школу любили. А с чем нам, скажите, было сравнивать? Мы считали, что ТАК НУЖНО. И нам часто читали книжки про героев. Еще песенка была: «Если хочешь стать танкистом – дисциплину соблюдай!» (в других куплетах вместо «танкиста» подставлялись разные другие профессии. Общим был только вывод.
---------------------------
Ну, а я? Что – я-то?.. Меня не наказывали. Просто не за что было. Детское своеволие, довольно заметное дома, куда-то исчезло. Я приняла условия игры целиком. За партой я сидела с «правильно сложенными» руками не только весь урок. На перемену я не выходила, продолжая сидеть так же. Да не, не страх. МНЕ ТАК НРАВИЛОСЬ. Я очень горда была, до дрожи горда и счастлива, что я – ученица. Мне больше ничего не надо было. Я была счастлива КАЖДУЮ СЕКУНДУ.
Потом маме сказали, что я не выхожу на перемену. И не прыгаю с девочками через веревочку. Вот те раз. Уели-таки… Я научилась. Раз надо! Несколько дней прыгала дома на веранде, пугая Тузика и Мурку. Я быстро научилась! Но меня никогда это особо не интересовало. Были дела поважнее.
Мы вступали в октябрята! Дело было серьезное, надо было вырезать из картона звездочку, обтянуть ее красной материей и булавкой прикрепить к школьному фартуку. Нет, металлических еще не было. Ну, у нас не было, в нашем таежном углу. Их только к концу года прислали. Не можем же мы откладывать со вступлением в октябрята?!
Теперь мы «внучата Ильича!!» А дедушка Ленин в школе так учился – ой-ё-ё! – у него одни пятерки были… Значит, и мы так будем!
Нам начали ставить оценки (первый месяц – или даже первую четверть – их не ставили). У меня первой оценкой была четверка. И второй тоже. И третьей… Нажим у меня был сильный (писали тогда перьевыми ручками, макая их в чернильницу). Я немного расстроилась, но смирилась. Вера Васильевна же сказала, что четверка – это тоже хорошо… Ну, чуть-чуть хуже, чем Ленин… ладно... буду учиться на четыре и пять…
И тут пришел страшный день. Мы учились писать цифру 3. Что-то плохо у нас получалось, учительница нервничала. Потом сказала, чтобы дома каждый написал по две строчки. Что две-то? Я написала четыре! О качестве я как-то даже и не думала, мне казалось, меня автоматически должны похвалить за перевыполнение плана.
Каков же был мой ужас, когда с проверки работа вернулась, изрядно исчерканная красным карандашом (корявые буквы подчеркивались) и с оценкой «Три!» Я ЖЕ ОКТЯБРЁНОК!!! Больше того, я – ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ОТРЯДА!!
Не помню, как я вела себя в школе, но всю дорогу домой плакала. А идти далеко было, километра два. Вдоль Мариинского тракта, через железнодорожный переезд, мимо комбината, через всю улицу Суворова… Домой я пришла, распухшая от слез и деморализованная совершенно. Выхода не виделось. Жизнь была кончена…
Мама отнеслась к моему горю как-то растерянно. Она никак не могла понять, что уж такого случилось. Она сказала: «У Вовки даже двойки были». При чем тут Вовка?!?! Я - ОКТЯБРЁНОК!!! Кажется, она сказала, что Вовка – пионер. Но это меня не убедило. Я проплакала до вечера. Мама тем временем пересмотрела мои тетрадки и стала говорить, что эту тройку я уже «исправила» (следом за ней стояли две пятерки: учительница проверяла сразу несколько работ). Я никак не могла взять в толк, что значит «исправила»: тройка же СТОИТ в тетради. Ее всегда можно увидеть… Это пятно на всю, на всю жизнь…
Шок был настолько силен, что следующую тройку я получила… только в седьмом классе. Так же неожиданно, за какую-то случайную домашнюю работу. Нет, не плакала. Но «поднажала». Больше троек не было. О двойках и речи нет. Практически весь школьный период я была отличницей.
… К середине десятого класса я обнаружила, что НИ ОДНОЙ двойки за
обучение в школе мной не получено. ЭТО БЫЛ ПОЗОР. Дело в том, что к этому времени взгляды на жизнь у меня изменились: ценной к этому времени считалась жизнь, В КОТОРОЙ ПОПРОБОВАНО ВСЁ. А тут – нате вам… Десятый класс тогда был выпускным. Школа кончается!!!!
А органическая химия как раз только началась. Химия была после физкультуры, а после физкультуры переодеваться надо… и я на перемене прочитать параграф не успела (а в старших классах я в основном учила уроки все-таки на переменах – так-то я больше общественной работой увлекалась…да и в молодежной газете печаталась уже). Звонок. Вызвали. Нет, я что-то говорила… но терминология не шла на язык совсем… новый предмет-то… «В общем, Людмилина, другому бы я троечку поставила, а тебе не буду!» - сказала химичка (слава Богу, отношения у нас были натянуты еще неорганической химией: она ведь пришла на место моего любимого учителя… Ивана Яковлевича… а какое сравнение?!?! Ещё и бородавка на носу… ).
…Я изумленно глядела в дневник. Вот она! НАСТОЯЩАЯ ДВОЙКА!!! Счастье-то какое!!!! Удача сама шла в руки. Этого упускать было нельзя. За неделю я получила ШЕСТЬ ДВОЕК!! По одной по каждому предмету. Как-то так все удачно сложилось, учителя не сопротивлялись совсем… Популярность моя выросла страшно. На улице останавливали незнакомые дети и спрашивали: «А правда, что у отличницы – двойки?»
Да. Их было ровно шесть. Вообще-то до конца года время еще оставалось… и время от времени я сидела, вобрав голову в шею и говоря себе: «Ну вот… седьмая…». Но седьмой я так и не получила. Школа кончилась. Двоек мной получено ровно шесть.
***
Однако вернемся. Какой там десятый? Десятый – это другая цивилизация и другая эпоха. В первом я пока что. Но жизнь моя резко изменилась.
Поскольку я давно свободно читаю, учительница частенько оставляет меня «почитать ребятам» – то есть усаживает на свое место с детской книжкой, а сама куда-то отлучается. Дисциплина в классе при этом лежит на мне. И полномочия мне даны любые. Я читаю. Время от времени оглядываю класс и изрекаю: «Суровцев, положи ручку. И сядь прямо». «Андрюхин! Не разговаривай!» Если не слушаются – можно и затрещину залепить, дело привычное…
Однажды на меня пожаловался… вот убей бог, не помню кто… кто-то очень случайный…возможно, он недолго учился в нашем классе… ну не жаловались наши мальчишки! В общем, он пожаловался, и учительница сказала мне, что бить нельзя. Ну… я это с младенчества слышу… Я расшифровала это естественным способом: ПРИ НЕЙ бить нельзя. Да наши и не жаловались, это совсем уж низко…
- Ну, погоди!... После уроков…!!.. – так говорили «наши».
А надо сказать, детская литература тех лет была полна описаниями мальчишеских драк. Благородных, разумеется. В защиту слабых, чести, достоинства, принципов и разного всего еще. Я так считаю, это все еще отголосок прошедшей войны.
Короче говоря, услышав: «…после уроков!», я обрадовалась. Я поняла, что пришел мой звездный час. Сейчас я ИМ ВСЕМ НАДАЮ!! Их двое, а я одна? Так это даже лучше! Герои – они вообще кучу «подонков» разбрасывают! Вот щас мы посмотрим, может быть, я тоже – герой?
После уроков я ходила возле школы, размахивая портфелем и предвкушая «звездный час». Уж тут-то Вера Васильевна не помешает…
Мальчишек что-то долго не было. Я вернулась в класс. Дежурные сказали, что Вовка с Витькой уже ушли домой. «Как это? – не поверила я. – Я же знаю, по какой они улице ходят!» Мне сказали, что сегодня они почему-то ушли по другой…
Ладно, пусть живут!
Вообще-то сильных драк у нас не было. Просто «по справедливости».
У нас все было по-справедливому. Какой блат, какие родители?! Родителей друг друга мы вообще не знали. Родители до крайности редко вмешивались в нашу жизнь. Если кто-то из родителей в школу заглядывал и пытался защищать своё чадо, его встречали с откровенной насмешкой. Мы тут сами разберемся. Он что у вас, «маменькин сынок», да?
Класс делился на «хороших» и «плохих». Никакого «происхождения», всё исключительно по личным заслугам. Хорошие дети действительно были хороши. Они старательно учились, преодолевали трудности, мечтали быть героями, умели защитить себя, не плакали от боли… ну и так далее. «Плохих» надо было «продергивать» в стенгазетах, смеяться над ними, когда они пороли чушь на уроках… толкнуть, обозвать… в порядке вещей, что там! САМ ВИНОВАТ, что «плохой»… «РАЗВЕ С ТАКИМИ МЫ КОММУНИЗМ ПОСТРОИМ?!» Это было дежурной фразой. Ну, не в первом, наверное, классе… но установки закладывались, безусловно, в первом.
«Каждый человек нам интересен,
Каждый человек нам дорог!»
Это песенка из кинофильма «Личная жизнь Валентина Кузяева». Я ее услышала в девятом классе. Помню, что эти слова меня потрясли. КАЖДЫЙ... Я долго бродила по городу, зачем-то уехала в аэропорт… смотрела на взлетающие самолеты… думала, думала… Это, в свою очередь, означает, что до девятого класса мне было позволено НЕ ЗАДУМЫВАТЬСЯ ОБ ЭТОМ ВООБЩЕ.
А как я узнала позже, песенка вообще-то была пародией. Фильм «Личная жизнь Валентина Кузяева» – как раз о том, что СРЕДНИЙ, неприметный человек мало кому интересен.
А уж «плохой» – тем более.
И это СПРАВЕДЛИВО. А что вы думаете, как мы котят отбираем? Парочку самых хорошеньких оставляем, а остальных - ТОПИМ. Ну и всяческая вообще селекция такова. Она способствует УЛУЧШЕНИЮ ВИДА В ЦЕЛОМ.
Вам это ничего не напоминает?..
Да, вот так мы и жили. Это уже сильно после войны… уже лет пятнадцать прошло…
В 60-х годах, впрочем, атмосфера стала меняться. Детской памятью я это помню так: «хулиганы из подворотни» (которым прежде следовало противостоять, поскольку «с такими коммунизм не построить») помаленьку превратились в «ребят», к которым запросто так, с открытым забралом выходили комсомольские работники нового типа… и часто находили вполне человеческий подход…
Глава 4 . Отрочество. И обрыв...
Я шагала по поселку и повторяла выученное в школе:
"Какая ж воля и какая сила
Была, друзья, поистине нужна,
Чтобы такою сделалась Россия,
Какой сегодня сделалась она?"
Шахтерский поселок был неказист. Какое-то смутное противоречие возникало в моем детском сознании, и я искала глазами что-нибудь выдающееся. Ага, вот! Два двухэтажных бревенчатых барака! Можно сказать, элитные постройки... Там ведь паровое отопление есть и вода горячая, я же знаю!! (Мы-то все живем в частных домах, топим печки углем и дровами, а воду таскаем в ведрах на коромысле из проруби...).
А в бараке, внизу, даже книжный магазин есть! Во здорово живут!
И, лаская глазами бревенчатые бараки, я с новой силой декламировала:
"И мы горды, что это явью стало,
Что ты, Россия, сделалась такой!"
Никаких сомнений в том, что наша страна - самая лучшая, разумеется, быть не могло.
--------------------
Зиганшин, Поплавский, Крючковский, Федотов. Это те моряки, которых в море унесло и которые сапоги съели. Помню-помню...1959 год...
Мы в них играли.
-----------------------
Я помню XXII съезд КПСС!! Он был 17 октября 1961 года...уже в 4 классе... Мы к нему готовились. И там сказали, что "нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме". Мы, то есть, точно будем!
В классе были белые парты. Это нарочно так. Это же красиво! И приучает к аккуратности. Надо, надо! Неаккуратных в коммунизм поди не возьмут...
Мы их каждую субботу мыли. Перед последним уроком отрывались: всласть ставили кляксы!! Чтобы интереснее мыть было...
Вообще, у нас была новая школа!! Только что построили взамен старой, бревенчатой и темной... И настоящий спортзал!!! Представляете?! В начальной школе (в отдельном бревенчатом одноэтажном здании) физкультура проходила обычно в коридоре. Надо было разговаривать шепотом - в других-то классах уроки идут... А теперь, в новой школе настоящий спортзал - козел, конь, канат, шведская стенка и кольца!! И - да, эти, как их...маты! И нам всем даже форму спортивную централизованно закупили... синенькие такие купальники...для девочек, про мальчишек не помню...
Как можно было не верить в приближающийся коммунизм?!
----------------
…На уроке географии нам рассказывали про горы... и про море... Я сидела и плакала. Я точно знала, что мне там никогда не побывать: это же очень дорого... Никто и никогда из нашей среды там не был... У меня книжка была... даже сейчас где-то валяется, я ей дорожила очень... там рассказывалось, как простой такой же мальчик из Сибири попал на море... с мамой приехал, "дикарем"... Непонятно, как ему так повезло... но он там камешки на берегу интересные собирал... и на корабли смотрел...
Нам обещали в Новокузнецк победителей по сбору металлолома отправить на экскурсию. И мы заняли первое место, наш 5-й "г"!! Мы очень много металлолома натаскали, больше всех!! Правда, так никуда нас и не возили...
Но вообще иногда чудеса бывают! Вот брата Вовку как отличника как-то отправили на пионерский слет...в Кемерово... Недавно он (ныне 70-ти-летний) вспоминал об этом. Там немыслимая роскошь была: им после обеда выдали каждому по банке сгущенки!! Представляете?! Да не представляете вы, чем была в 1960-м году для советского "простого" ребенка банка сгущенки... Это восторг немыслимый! Кто бы ему дома дал целую банку съесть?! Это же дорого...
-----------------
…Еще про спортзал. Это уже пятый класс. Разумеется, ничего более привлекательного, чем настоящий спортзал, в школе просто не было. Ну не домоводством же, в конце концов, заниматься… Эпоха не та!! Тем более, что учителем физкультуры был Александр Владимирович…
Взрослые почему-то звали его Санькой и отзывались пренебрежительно. Дело в том, что Санька был лоботрясом. Школу он окончил с грехом пополам, учиться дальше не хотел, работать тоже не особенно… Целыми днями лоботряс гонял по поселку на велосипеде. Было ему 18 лет. А в армию тогда брали с 19-ти. Мама Санькина была завучем в этой самой школе. И чтобы лоботряс совсем от рук не отбился, она его и пристроила на место физрука… до армии…
И тут у Саньки проявился педагогический талант. Он стал Александром Владимировичем – и не простым, а трепетно любимым и бесконечно уважаемым. Он ведь мог запросто висеть на кольцах вниз головой… и на шведской стенке та-акое выделывал!! И нам его назначили классным руководителем, представляете?! Мы дрожали от счастья!!
Однако более жесткого и требовательного педагога свет не видывал! Урок физкультуры начинался с того, что он выстраивал нас и… начинал отчитывать за различные грехи. Он же классный руководитель. А мы – маленькие негодяи, которых надо воспитывать… Вожделенные 45 минут стремительно таяли, наши глаза наполнялись слезами… Но мы даже обижаться на кумира не могли. Мы его боготворили.
Тут полетел Гагарин, потом Титов. Все совсем смешалось. У нас было столько кумиров, что по ночам стало сложно засыпать. Ну, мне, по крайней мере. Засыпая, я каждый вечер придумывала новую историю. Действующими лицами в ней были Гагарин, Титов, Александр Владимирович… и я. Ну, иногда еще Бяшку брали – Валерку Баранова. И мы вместе совершали разные подвиги. Например, металлолом таскали… в лыжных соревнованиях участвовали… на кольцах вниз головой висели… в снег с крыши прыгали… В общем, у нас было много дел. Мы от них очень уставали и вповалку спали на матах в спортзале. Почему-то это было обязательным. Да и где, в самом деле, спать героям?! Ведь лучшего места, чем спортзал, не бывает… А выспавшись, мы опять совершали подвиги!
К концу года Александра Владимировича забрали-таки в армию. Эх, так и не узнал он, в какой приличной компании был целый год ...
------------------
...и с этого места вдруг - обрыв. Наша семья зачем-то уехала. В другое место. Жить. А разве в ДРУГОМ МЕСТЕ - живут?
Я потеряла всё обретенное. Я опять превратилась в ту трехлетнюю девочку, которая возится в песке в дальнем углу песочницы и не имеет с этим миром никакого контакта. И никакого интереса к нему тоже.
- Ты почему ни с кем не дружишь? (одноклассница на перемене).
- С кем дружить-то? С тобой, что ли?.. (я с мрачным вызовом).
- А хотя бы и со мной!! (она с вызовом еще бОльшим).
Пожимание плечами. 12 лет, шестой класс, окраина города Фрунзе...
Почему мне ни разу морду не набили? А я думаю, спасала идеология. В те времена было крайне "немодно" противопоставлять себя коллективу. "Выделяться"...или "отделяться... "Западло", прямо скажем - чтобы вам было понятно. И я подчинилась правилам игры. Не отделялась и не выделялась. Участвовала в каких-то школьных мероприятиях. Меня даже выбирали куда-то... Но "мы" (так радостно употребляемое раньше - взгляните на предыдущие тексты) исчезло. Время тянулось, как во сне.
12-17 лет - время глубокого внутреннего одиночества и подавленности.
"ОТСЮДА НАДО УЕХАТЬ." На протяжении пяти отроческих лет это было мантрой, молитвой и тихим проклятием одновременно. В Сибирь! В Сибирь!
Почему в Сибирь? Ну, это вроде чеховского "В Москву! В Москву!"... Это просто символ... какой-то другой жизни... НАСТОЯЩЕЙ...
