Нужна ли музыкантам химия?

Нужна ли музыкантам химия?

Химия – это область чудес.

Савва Морозов

Первой ступенькой моей педагогической карьеры стал один год работы учителем химии... в Вологодском музыкальном училище. Это была маленькая, но очень интересная и приятная ступенька. Меня, студента последнего курса пединститута, пригласил на работу директор училища, обаятельнейший человек Илья Григорьевич Гинецинский. Там же мне выписали трудовую книжку.

Сам факт такого приглашения для меня был особо значим: еще до войны меня зачислили в класс Ильи Григорьевича обучаться игре на скрипке. Полгода мучился этот замечательный педагог. И не то помешало, что у меня не было должного музыкального слуха (я его от мамы все же унаследовал). Скорее, помешала даже не лень. Просто я не хотел заниматься скрипкой! Мне почему-то казалось непристойным для мальчишки ходить по улицам со скрипичным футляром. Я постоянно ловил на себе недовольные взгляды соседей, вынужденных ежедневно выслушивать неуверенные звуки моих простейших упражнений... Очень докучали постоянные нотации отца и матери, требовавших по часам разучивать домашние упражнения. Короче говоря, через полгода Илья Григорьевич от меня вежливо отказался. Извинился перед мамой и сказал: «Видимо, скрипка – не его стезя»

После того я всю жизнь чувствовал себя несколько виноватым перед этим человеком: мне казалось, что в его глазах я – бездарность или просто лентяй...

И вдруг – такое приглашение! Ударить в грязь лицом второй раз нельзя было. Ох, и интересная же это была работа! О каком систематическом изучении химии в музучилище могла идти речь, когда на всю школьную программу отводились считанные часы? Нужна была эта химия пианистам и скрипачам, баянистам и духовикам, певцам и дирижерам-хоровикам не больше, чем рыбкам – зонтики! Это я понял очень быстро.

Но урок есть урок. И я стал тщательно готовиться, перерывать кучу литературы, чтобы рассказывать студентам занимательные эпизоды из истории науки, из биографий ученых, связанных с музыкой.

Рассказал студентам, как знаменитый химик Александр Порфирьевич Бородин сочинял оперу «Князь Игорь». Рассказал, как его учитель великий химик Н. Н. Зинин запрещал ему заниматься музыкой, но, послушав в концерте квартеты Бородина, прислал записку: «Охоту за двумя зайцами разрешаю».

Рассказывал и об английском химике и музыканте Ньюлендсе, который еще до Д. И. Менделеева пытался в мире химических элементов найти гармонию, подобную существующей в мире звуков. Все элементы он располагал по октавам. Да и самого Менделеева музыка всегда волновала особо, настолько, что великий критик Стасов называл его «музыкальной натурой». А физик Вейнберг писал, что порой лекции Менделеева хотелось переложить на музыку.

Однажды я задал домашнее задание певцам подготовить романс Римского-Корсакова «Сомнение». Удивились, но подготовили к уроку. А когда они его исполнили, я спросил: «А кому он посвящен?» Никто на всем курсе ответить не смог. И тогда я рассказал, что композитор посвятил этот музыкальный шедевр своему другу химику Дианину.

Знаменитый ученый академик Александр Ерминингельдович Арбузов, один из руководителей казанской школы химиков-органиков, был не просто прекрасным концертирующим скрипачом, но и писал книги по истории музыки.

Рассказывая об алюминии, я не столько писал формулы, сколько подробно рисовал историю его открытия. В Европе одним из первых научился его получать в достаточном количестве француз Сен-Клер Девилль. Металл так и называли – «Серебро Девилля». И Менделееву в Париже подарили после его научного доклада две вазочки: одну – серебряную, а другую – точно такую, но алюминиевую...

Меня спросили из аудитории: «Какое отношение эта история имеет к музыке?». Я ответил: «Никакого! Разве только то, что Сен-Клер Девилль до того любил играть в четыре руки с прекрасной девушкой, что сумел покорить навеки ее сердце!».

Многие мои рассказы были посвящены драгоценным и поделочным камням. Я нашел тогда очень редкое издание книги А. Е. Ферсмана «Самоцветы России» и с удовольствием пересказывал из нее на уроках массу легенд о камнях. Книга эта была напечатана в разоренной России в 1919 году на грубой оберточной бумаге и очень маленьким тиражом. Но впечатление от нее у меня осталось на всю жизнь. Я сам научился ценить такие раритетные издания и потом искал их всю жизнь...

Обсуждали мы на уроках легенды о скрипках мастера Страдивари, о секретах его клеев и лаков, о том, как получают канифоль, о красках старых мастеров-живописцев, об особенностях кирпичной кладки с добавлением яиц, о целебном и губительном действии многих химических продуктов.

Наконец, много времени я уделял полезным примерам из книги «Химия в быту». Начав тогда коллекционировать старинные рецепты и советы, я продолжал это дело всю жизнь и, наконец, в 1994 году издал книжку «Химия Вам поможет. 350 полезных советов». (Добавлю, что стимулировал эту работу всеобщий дефицит того времени: полки магазинов были практически пусты. Мне же захотелось помочь людям, и я выбрал советы, не требующие дефицитных материалов. Хотел назвать книгу «Голь на выдумки хитра», но издатели испугались.)

Вернемся в музыкальное училище. На моих уроках было интересно. Быстро прекратились массовые прогулы, утихли усмешки и посторонние разговоры (если не считать того, что я сам вел беседы, весьма далекие от учебных программ).

Очень строгая и требовательная завуч училища Антонина Ивановна Поникарова, посетив одно из моих занятий, как-то двусмысленно хмыкнув носом, с улыбкой в уголках глаз, строгим голосом сказала: «А я и не знала, что ваша химия такая интересная наука!». Больше за весь год нас на уроках никто не тревожил. Училище помогло понять, что люди любят слушать только то, что им интересно или очень нужно. И жалко было, когда через год химию вовсе изъяли из учебного плана музучилища.

Преподавать в училище было приятно и лестно еще и потому, что здесь когда-то училась и работала моя мама. Многие педагоги знали меня ребенком внимательно следили за моими первыми педагогическими шагами, и я не мог позволить себе работать плохо. Выдавая трудовую книжку, Илья Григорьевич похвалил за работу.