Говоря о Даниловской мануфактуре, я до сих пор еще не сказал, кому она принадлежала. Раньше она называлась просто Мещеринская фабрика; основателем ее был Василий Ефремович Мещерин, когда-то бывший тоже фабричным рабочим, потом ставший торговцем. Про него говорили люди, хорошо знавшие его биографию, что он задался целью составить себе состояние и действительно составил. Он никогда не оставался праздным, был всегда чем-нибудь занят таким, что давало ему выгоду, доход. В праздничные дни, например, лн брал несколько отрезков ситца, платков и других бумажных материалов, завертывал все это в тюк, взваливал его на плечи и с железным аршином в руках отправлялся туда, где предполагалось гулянье, скопление народа и открывал там торговлю до последнего аршина. Конечно, он распродавал все потому, что на гуляньи были люди довольные, с деньгами, и друг перед другом старались купить больше, а Мещерину только это и было нужно. В результате было то, что он возвращался домой с несколькими рублями барыша, а покупатели его - с пустыми карманами. Разочтясь со своими кредиторами, он на следующий праздник брал снова товар и обращал его в деньги. Капитал его у него повертывался в год более 20-30 раз, что давало ему прирост не рубль на рубль, а несколько десятков рублей на 1 рубль. И вот он построил фабрику и начал прясть, и ткать, и набивать ситцы. Рабочие у него были в полном подчинении, получали 3 и даже 2 1/2 рубля в месяц, на своих харчах. Все рабочие у него, кроме своих фабричных работ, должны были работать в саду, и в огороде, рыть гряды, сажать капусту, поливать и полоть ее.
При лавке была харчевная лавка, отпускавшая рабочим всякий нужный им товар, который покупался ими с барышом для Мещерина. Такой товар как хлеб, сахар рабочие обязаны были брать в фабричной лавке, конечно по той цене, которая установлена хозяином. О школе при фабрике, родильне, больнице не было и речи: все такие учреждения не давали ему дохода, стало быть, и не имели места у него.
Так шло дело несколько лет и состояние его росло и, наконец, выросло до того, что он один уже не в состоянии был справляться с ним, да и для самого дела требовался большой оборотный капитал, а у Мещерина его не было, потому что он все деньги обращал в недвижимое имущество, покупал дома, или строил новые, которые приносили доход в виде процентов и т.д. Так он выстроил большой дом в городе, выходящий на Биржевую площадь, в котором поместились торговые учреж-дения и гостиница для приезжающих (Мещеринское подворье), дом на Пятницкой улице на углу Черниговского переулка, все занятое торговыми помещениями, никогда не пустующими; против него дом, в котором жил сам с семьей, имение лесное и луговое недалеко от Москвы и еще что-то. Все это было нажито им самим, благодаря его энергии и предприимчивости. Но в последнее время пошло уже новое веяние: эксплуатировать рабочих по прежнему стало невозможно, на это было обращено серьезное внимание, понял это и Мещерин и, чтобы поддержать дело, он решил передать фабрику в руки товарищества, на паях, которое скоро составилось с основным капиталом в 3 миллиона рублей. Паи были быстро разобраны; часть их осталась у Мещерина, а остальные по 3 тысячи за пай пошло по рукам. Наиболее крупными пайщиками были Кнопп, Солдатенков и Щукин Николай Иванович. Эти три лица составили правление, директором распорядителем в котором был избран Щукин. Директорам положено жалованье по 8 тысяч рублей, а так как Солдатенков и Кнопп являлись в Правление не ежедневно, а все предоставляли щукину, то они согласились отдавать ему по половине своего жалованья; стало быть, он получал уже 16000. Тогда это было очень большое жалованье, не то, что теперь, за то и требовалось от него много работы, которую он умел делать, был здоров, энергичен, образован, знал Москву и москвичей, имел хорошие связи.
По учреждении Товарищества Кнопп настоял на том, чтобы оно не брало себе ни того дома Мещерина, который был на Пятницкой улице, ни имения, а чтобы они остались собствен-ностью Мещерина, кроме скольких-то паев, за которые он не вносил деньги. Дело пошло на лад довольно хорошо. Положение рабочих улучшилось, их уже не заставляли работать что-либо кроме фабричной работы, например, в огороде; они могли покупать себе, что хотели, где угодно; заработная плата увеличилась. После этого Мещерин прожил недолго, около года и однажды в жаркий летний день, поевши с хорошим аппетитом холодной ботвиньи с осетриной, заболел и через 2-3 дня умер.
Кроме директоров красильного отделения и прядильно-ткацкого на фабрике был еще директор хозяйственной части немец Лемкуль, животное в высшей степени грубое, неотесанное, самонадеянное, не выносившее никаких возражений или противоречий. Это была полная противоположность Щукину и оба они ненавидели друг друга, тем более, что по службе они часто должны были сталкиваться.
Свободное копирование
