Акушерство и женские болезни читал на 3-м курсе и вел практические занятия Вл. Ив. Кох, родом из Митавы, блестящий профессор не только медицинского факультета, но и всего Совета университета, переведенный в Москву из Дерпта в 40-х годах Министром Уваровым, который задался мыслью создать из Московского университета истинный рассадник науки. Он же назначил в Москву и известнейшего во всей России историка Тимофея Николаевича Грановского и др. Вл. Ив. Кох являлся всегда на лекцию без малейшего опоздания, совершенно точно, по-немецки; всегда или в форменном фраке или в черном сюртуке, тщательно вычищенным, выбритым, остриженным ежиком, хотя тогда никто так не стригся; на нем не было никаких украшений вроде золотых перстней или цепочек, вносил он с собою какую-то особую душистую атмосферу из весьма приятных и тонких духов. Своим видом он напоминал какого-нибудь римского сенатора, был изящен во всех своих движениях и манерах настолько, что даже и семинаристы заглядывались на него, любовались им и говорили, что красив. А это уже значило многое, если похвалил семинарист, а не обругал. Говорил Вл. Ив. невысоким баритоном, рокотал, как выражались некоторые из нас. Речь у него лилась без запинки, без каких-либо сравнений или уподоблений; определения его были всегда точны, понятны. Начал он свою лекцию с того, что сказал, что ввиду того, что в нынешнем году мы начинаем наши занятия позже, на неделю, поэтому без всяких вступлений о значении акушерства перейдем к делу. Таз женщины состоит из следующих костей и т. д. и т.п. Он никогда по-видимому, не спешил, но никогда и не терял времени напрасно; он после звонка оставался в аудитории лишь одну-две минуты и с изящным наклонением головы удалялся из нее. Ездил он всегда на паре гнедых отличных лошадей, запряженных в изящный экипаж, и все у него, и кучер, и лошади, и экипаж носило яркие следы изящества и знание себе цены. На практических занятиях в акушерской Клинике он был такой же, как и на теоретических лекциях, только тут он иногда опаздывал вследствие того, что акушерки не успевали вовремя с кофе, которое они ему готовили, и которое он выпивал в промежуток времени между теоретической лекцией и практическими занятиями. Говорили, что и в частной практике он всегда был такой же, как на лекциях. Когда много лет спустя по окончании курса, я читал роман Сенкевича “Qvo vadis<….>”, в котором описывается патриций Петроний, я невольно вспоминал Вл. Ивановича. Замечательно то, как он сам говорил, что за все время своей 35-ти летней службы в университете он ни разу не пропустил ни одной лекции по болезни и вообще никогда не болел, и умер он утром в постели, успевши выкурить лишь половину папиросы, а другая осталась между пальцами. Ввиду всех его таких качеств и общественного положения становится совершенно непонятным, как такой человек мог жениться на необычайно глупой, вздорной бабе, жена была м-м Собко, у которой был сынок, вылитый Koto, только в миниатюре.
Свободное копирование
