Но вот доехали до Москвы. Дорогою соседи, когда узнали от нас, что мы едем в Москву первый раз, нам советовали брать извозчика “в город” за 30 коп. Так мы и сделали; получивши свой багаж, который взяли, конечно, сами, а не носильщик, и, не выпуская его из рук, вышли во двор вокзала, где масса была извозчиков, и наняли в “город”, т.е. на Никольскую улицу. Гостиница называлась “Шереметьевское подворье”. Когда я хотел сесть на извозчика, я не знал, как это сделать. Экипаж, теперь давно не существующий, назывался “гитарой” или “калибером”. Эти названия происходили оттого, что форма сиденья всего - и для кучера, и для седока, вместе взятая, напоминала собой большую гитару или бисквиту. Поставлен был этот кузовок на стоящие рессоры, или правильнее - не стоячие, а загнутые в дугу и спереди, и сзади, - и прикреплен ремешками к осям. Такой экипаж был чрезвычайно легкий, а при движении издавал какой-то треск, напоминавший собою барабанный бой.
Второе название - “калибер” он получил оттого, что в это время были в употреблении и обыкновенные пролетки на лежачих рессорах, даже с верхом, которые назывались “экипаж большого калибера”, а гитары - меньшего, или просто “калиберами”. Со времени введения городского самоуправления эти гитары были уничтожены.
Когда подъехал ко мне на железнодорожном дворе такой экипаж, я не знал, как на него сесть, а ввиду того, что извозчик сидел верхом, держа мой чемодан поперек сиденья перед собой, и я решился сесть верхом, а также и мой товарищ Орлов. Тогда мы уже со двора увидали, что мы сидим правильно, так как встречные и обгонявшие нас были такие же кавалеристы, как и мы, т.е. сидели верхом.
Ехали мимо Красных ворот, о значении которых я кое-что знал, по Мясницкой улице, где я был поражен величиной тогдашнего почтамта, и приехали на Никольскую, где и заняли номер с двумя кроватями, ценою за 1 рубль с двумя самоварами в день. Это было 4 августа 1865 года.
Свободное копирование
