Теперь пора сказать несколько слов о директоре гимназии Николае Ефимовиче Артюхове. Он приехал к нам не сразу после Бернгардта, а спустя около года после его отъезда, когда я был уже в 3-м классе. Но описать Артюхова как директора и человека я вряд ли сумею, для этого нужно иметь особую писательскую способность, в чем, вероятно, убедился и каждый, прочитавший эти воспоминания. Да и имеющему такую способность - нужно иметь еще и вдохновение. По всему этому я отлагаю свой рассказ о нем до другого раза, я здесь скажу лишь, что это был человек времени сороковых годов, вполне идеалист, добрейший из всех, кого я когда-либо знал в своей жизни, отзывчивый на все доброе, готовый помочь во всякой беде.
С виду он немного напоминал Н.И. Пирогова, с которым был хорошо знаком, и будто бы ездил к нему в Киев, где Пирогов в это время был попечителем Учебного округа. Верно ли это, или неверно - не знаю, но знаю то, что это был истинный педагог в духе Пирогова, как он писал о школах в Морском Сборнике того времени.
С виду Артюхов казался очень суровым, ледяным, но под этой ледяной оболочкой билось самое теплое сердце, покоилась душа, стремившаяся ко всему доброму, чистому, идеальному. Все мы скоро постигли его, быстро полюбили и не боялись, а уважали. При нем я пробыл в гимназии пять лет, окончил ее, с тех пор не видал его ни раза и крайне удручен был, когда узнал о том, что его сменили, не за его вину, а за вину другого. Эта вина другого состояла в том, что ученик 6-го класса Горский, экзальтиро-ванный поляк, сын или лесничего, или ветеринара, в один день летом убил шесть человек в том семействе, в котором он был репетитором мальчика. В момент репетиторства, когда мальчик писал, наклонившись над столом, он ударил его по голове гимнастической гирей и убил наповал. Убедившись в этом, он пошел в другую комнату, встретился там с матерью только что убитого и ударил ее по голове, тоже убил с одного взмаха, затем убил двух маленьких братьев первого, кухарку в кухне и, наконец, кучера в каретном сарае, в тот момент, когда кучер наклонился для чего-то перед ним. Разделавшись таким образом со всеми, он нашел возможным спокойно пойти домой и сесть за чай.
Начатое следствие скоро нашло виновника, он был судим в новом уже Суде (Окружном), обвинен и приговорен к ссылке в каторжные работы, но не дошел до места назначения, а был заколот конвойным за то, что, отнявши ружье у другого конвойного, хотел застрелить или заколоть его. Это совершилось на глазах у всей партии арестантов, в которой он шел.
Так вот за то, что между гимназистами оказался убийца шестерых человек, пришлось ответить и директору. Его из директоров училищ всей губернии перевели директором какого-то Женского института, или чего-то подобного, но, во всяком случае, значительно понизили. Так вообще было в порядке в то время, не церемониться с выдающимися людьми; придираясь ко всякому случаю, их топтали в грязь, унижали, оставляли в тени. Такова была в то время политика Министерства Народного Просвещения, а министром был Головин и сподручный у него - известный Делянов, впоследствии тоже ставший министром и графом.
Свободное копирование
