Через семь дней меня вызвали на допрос в жандармское управление, которое было уже 6 декабря извещено охранным отделением о моем аресте и о характере моей революционной работы. Вот что писала охранка обо мне:
"Лекарь Сергей Иванович Мицкевич стоял во главе деятельного социал-демократического кружка, который, помимо изданий на мимеографе и других копировальных аппаратах, вел правильную пропаганду и агитацию среди рабочих, сплачивая их в самостоятельную организацию, имевшую связи с иногородними рабочими центрами, находившимися между собою в оживленных сношениях и помогавшими друг другу материальными и иными средствами, а в случае арестов собиравшими по подписке деньги в пользу пострадавших.
Замечая, что рабочие затрудняются пользованием их брошюрами, сработанными на указанных аппаратах, а также циркулировавшими в рукописях, Мицкевич с близкими ему по делу людьми вступил в сношения с польской организацией и с заграничными деятелями и получал от них транспорты социал-демократических и др. групп изданий, как-то, например, имело место весной текущего года, когда только что полученный нераспакованный транспорт революционных изданий был взят по обыску у Надежды Николаевны Лебедевой, которая ныне арестована и находится под следствием в Петербурге и арестованный жених которой Владимир Жданов все время {На самом деле не все время, а только два месяца -- с 4 февраля по 4 апреля 1894 года. У меня сохранился паспорт того времени, в котором отмечалось время переездов с квартиры на квартиру, -- С. М.} жил ранее до ареста совместно с Мицкевичем.
Ближайшими сотрудниками Мицкевича были лекарь Александр Николаев Винокуров, студент Московского университета Дмитрий Павлов Калафати, бывший студент Московского университета Иван Васильев Денисов и другие члены рязанского кружка, по преимуществу социал-демократического.
Из числа его знакомых известны студент Московского университета Борис Александров Келлер и Сергей Иванов Потехин.
В настоящее время все означенные выше лица по распоряжению г-на министра внутренних дел удалены из Москвы с воспрещением им на некоторое время жительства в столицах и столичных губерниях и университетских городах. Причем Винокуров выбыл в Екатеринослав, Калафати -- в Николаев, Херсонской губернии, Денисов -- в Орел, Келлер -- в слободу Екатерининскую, Самарской губернии, и Лотехин -- в Арзамас, Нижегородской губернии.
Ввиду проявленных Мицкевичем в последнее время приемов особой конспирации в своей деятельности, приступлено было на основании п. 21 высочайше утвержденного положения о мерах к охране государственного порядка л. спокойствия к обыску в его квартире, причем у него отобраны: мимеограф со всеми принадлежностями, отчет "Красного Креста" и сработанные на "мимеографе: 1) "Сочинение гр. Л. Н. Толстого "Царствие божие", 2) Статья "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов", Спб., 1894 год, 3) Воззвание к рабочим и др. записки и заметки предосудительного характера. Ввиду таких результатов обыска, Мицкевич арестован и заключен под стражу в Сретенско-полицейский дом, и согласно распоряжения г-на директора департамента полиции, изложенного в телеграмме от 5 сего декабря за No 8536, он должен быть передан в жандармское управление для возбуждения о нем формального дознания".
Оказалось, что охранка очень многое знала обо мне еще до моего ареста. В жандармском управлении на допросе, который вел подполковник Порошин в присутствии товарища прокурора Александрова-Дольника, мне предъявлен был только протокол обыска. Я сказал, что все материалы, которые у меня найдены запертыми в корзине, принадлежат не мне, а даны мне на сохранение лицом, назвать которое я не желаю.
Больше никаких показаний я не дал. Меня отправили в Таганскую тюрьму.
Свободное копирование
