Моя вторая поездка в Вильно - 1

ГЛАВА XXII

МОЯ ВТОРАЯ ПОЕЗДКА В ВИЛЬНО. ПРОВАЛ ТРАНСПОРТА. АРЕСТЫ ЧЛЕНОВ "ПАРТИИ НАРОДНОГО ПРАВА". БРОШЮРА "ОБ АГИТАЦИИ"

В апреле было нами получено извещение из Вильно, что для нас приготовлен транспорт литературы. С 1 апреля я служил в санитарном бюро губернского земства, но тут подошла пасха, когда служебные занятия прерывались на пять-шесть дней, и я решил воспользоваться этим перерывом для поездки за литературой. Числа 16--17 апреля (старого стиля) я выехал в Вильно. Там опять остановился у своих офицеров, повидался с Александром. Я ему рассказал о наших успехах в применении агитации на почве ближайших экономических нужд, об образовании центрального рабочего кружка. Он мне рассказал, что у них мысль об агитации тоже начинает пробивать брешь в заскорузлой кружковщине, что начата борьба по проведению в жизнь старого, забытого закона, изданного еще при Екатерине II, который гласил, что рабочий день в ремесленных мастерских должен продолжаться с шести часов утра до шести часов вечера, с двухчасовым перерывом на обед, то есть -- чистых рабочих часов должно быть десять, а не двенадцать или тринадцать, как это практиковалось до сих пор. Этот лозунг сокращения рабочего дня втянул в борьбу всю массу ремесленников, и борьба эта проходит успешно. Виленская социал-демократическая организация руководит этой борьбой и пользуется ею для того, чтобы популяризовать в массе идею сплоченной и солидарной борьбы рабочих за свои классовые интересы.

 Я привез с собой для пересылки в группу "Освобождение труда" для печати переделанную нами брошюру "Рабочий день". Вернее, она была написана заново, но сохранено только старое заглавие. За границей в ней сделали большую вставку, о чем я скажу в главе "Наша идеология". Получена она была в печатном виде в Москве уже после моего ареста, в начале 1895 года.

 Александр передал мне в рукописи брошюру "Об агитации", написанную в Вильно.

 Пробыл я в Вильно тогда два дня. Стояла чудная весна. Я бродил в свободное время по Вильно и окрестностям, вспоминая свое детство и весну 1879 года, когда я, мальчиком, до поступления в военную гимназию, жил в Вильно. Прошло с тех пор пятнадцать лет; я уже окончил и гимназию и университет и вот теперь занят большим делом. Эта мысль наполняла меня чувством большой радости. Транспорт на этот раз я получил большой -- больше двух пудов литературы группы "Освобождение труда". Купил для нее новый чемодан. Набитый литературой, он оказался для меня очень тяжелым, так что только с очень большим трудом я его мог переносить. Носильщику я решил не давать его, так как он был подозрительно тяжел, а я недавно прочитал у Степняка-Кравчинского в "Подпольной России", что Гольденберг в Харькове из-за тяжести чемодана с динамитом, который показался подозрительным носильщику, был обыскан и арестован. Я условился в Москве с В. А. Ждановым, что я его извещу нейтральной открыткой без подписи, когда он должен меня встретить на вокзале в Москве и увезти мой чемодан в надежное место. За сутки до моего отъезда я опустил открытку в почтовый вагон в Вильно. В Минске была пересадка, нужно было перетащить довольно далеко мой чемодан, и я надорвался при этой перетаске. Приехал в Москву. Никто меня не встречает. Сам тащить чемодан не могу. Пришлось-таки взять носильщика. Он кряхтел, но донес мой чемодан до извозчика. Куда теперь ехать с моим чемоданом? На свою квартиру, я побоялся из-за тяжести чемодана: с квартиры я уехал без вещей, сказав, что еду на пасху в Рязань к родным. Решил ехать к Жданову, думая, что он еще не успел получить мою открытку. Приехал к нему, оставил извозчика у ворот, пошел с предосторожностями к Жданову. Оказывается, действительно, он моей открытки не получил. Он пошел со мной к извозчику, и мы с ним вместе поехали. Он мне сказал, что чемодан он решил поставить у своей невесты H. H. Лебедевой, которая жила на Мещанской, в Ольгинской больнице, где служила фельдшерицей, и у нее можно надежно спрятать транспорт. Когда мы ехали по переулкам, я тщательно следил, нет ли слежки, но ничего не мог заметить. Не доезжая больницы, я сошел с извозчика и пешком пошел на Рязанский вокзал, чтобы съездить на день-два в Рязань с целью замести свои следы. Приехал в Рязань 20 апреля. На другой день вечером пошел к студентам-рязанцам. Они мне сказали, что они только что получили известие из Москвы, что там идут аресты: арестовали Жданова и Лебедева. Я был поражен: значит, меня проследили и транспорт мой провалился. Я немедленно, в тот же день, поехал в Москву. Захожу на свою квартиру; там все тихо. Пошел по своим: наши не тронуты. Но узнал, что в Москве в ночь на 21 апреля были большие аресты среди народоправцев, что арестована среди других Л. Н. Лебедева, которая жила вместе с H. H. Лебедевой, к которой Жданов отвез мой чемодан.