Перечислю некоторых участников этого кружка: во-первых, Г. X. Херсонский, учитель, умеренно либеральный по своим взглядам. Его сестра Мария Хрисанфовна Свентицкая, очень живой человек, впоследствии известный педагог, основательница первой в Москве гимназии для совместного обучения мальчиков и девочек. Ее муж -- инженер. Учитель гимназии Д. Д. Галанин. Приват-доцент университета А. А. Кизеветтер, потом известный профессор русской истории, член ЦК кадетской партии, ныне белоэмигрант. Санитарный врач московского земства А. В. Погожев, участник вместе с Эрисманом и Дементьевым известного обследования московских фабрик и заводов в первой половине 80-х годов, большой знаток вопросов социальной политики, впоследствии организатор при Московском университете кабинета по социальной политике. Наконец, И. П. Герасимов, тоже московский учитель, впоследствии товарищ министра народного просвещения при либеральном министре народного просвещения И. И. Толстом в 1905--1906 годах.
Собирались они обычно по субботам по очереди друг у друга. Кроме "больших", на этих "субботниках" бывала учащаяся молодежь, иногда человек до десяти. Молодежь, как обычна полагалось тогда, выступала всегда левее старших и любила поспорить. В зиму 1891--1892 года кружок этот откликнулся на дело помощи голодающим, установив взимание со своих членов ежемесячного подоходного налога в пользу голодающих; на эти деньги была устроена столовая в голодающей местности. Вот в этом кружке я и выступил в феврале или марте 1892 года с изложением своих взглядов для пробы сил.
Произошло это так. Сначала я сказал Жбанкову о своем намерении выступить и кратко изложил ему сущность своих взглядов. Его они очень удивили, но так как он был большой любитель всяких дискуссий и споров, то охотно, как председательствующий на этот раз хозяин дома, способствовал моему выступлению. Он с шуточкой заявил, что у Сергея Ивановича "вызвездило в голове" и он хочет поделиться с нами своими новыми взглядами. Я выступил приблизительно в таком духе: ваш кружок, собирая пожертвования для крестьян, делает полезное, но очень маленькое дело. Центр внимания сейчас надо направить не на крестьянство, а на рабочий класс: крестьянство -- класс прошлого; под влиянием капитализма крестьянство неизбежно расслаивается на крестьянскую буржуазию и на пролетариат; класс будущего, класс революционный, который выведет Россию из реакционного тупика и произведет революцию, -- это рабочий класс. Вот туда-то и надо направить теперь все силы интеллигенции для революционной и культурной работы.
Мое выступление шло решительно вразрез с прочно установившимися в этом кружке либерально-народническими взглядами, и понятна была их бурная реакция против меня. Проспорили и прокричали до поздней ночи. После этого мне еще не раз приходилось выступать в этом кружке, и всегда реакция на эти выступления была та же, что и в первый раз. Особенно выводили из себя публику мои резкие отзывы о корифеях либерального народничества. Я как-то назвал, помню, Джаншиева за его книгу "Великие реформы" и Иванюкова за книгу "Падение крепостного права" либеральными болтунами; досталось же мне тогда.
Несколько лет назад я встретился с одним научным работником. Он спросил меня, не знаю ли я Д. Д. Галанина. Я сказал, что знал лет сорок назад. Ну, тогда, сказал он, я вас знаю с детства, хотя и никогда не видел. Я, сказал он, мальчиком жил у Галанина и наслышался о вас тогда, там постоянно ругали какого-то Мицкевича... Признаться сказать, мне было приятно слышать, что такое впечатление я производил на либеральную публику. Конечно, я не надеялся их убедить, но выступал потому, что, во-первых, для меня самого были полезны эти дискуссии, а во-вторых, там была молодежь, которая с большим интересом прислушивалась к этим спорам.
И из этой молодежи впоследствии вышли хорошие революционеры. Уже ближайшим летом двое из них -- студенты Н. X. Херсонский (брат Г. X. Херсонского) и Д. В. Тихомиров -- занялись пропагандой: читали в кружке сельских учителей и учительниц в селе Ельне, Нижегородского уезда, "Наши разногласия" и сами определились как марксисты, работая впоследствии в нашей партии; по той же дороге пошла и сестра Тихомирова Мария Вячеславовна, поныне член ВКП(б). Две сестры Лосевы, курсистки, тоже стали марксистками и остались большевичками до сих пор; одна по мужу Е. Н. Ванеева, а другая А. Н. Первухина. Некоторые из этой молодежи пошли по другому пути и стали потом эсерами, как В. Е. Павлов и его две сестры.
Но эти споры имели влияние и на кое-кого из старших: жена Жбанкова с большим пониманием, чем другие, отнеслась моим взглядам, а М. X. Свентицкая отнеслась и с нескрываемым интересом и сочувствием; впоследствии она оказывала революционерам-марксистам активное содействие, о чем мне еще придется говорить.
Свободное копирование
