Я уехал тогда из Нижнего (в январе 1892 г.) под впечатлением всего виденного и слышанного в подъемном настроении, но мне вместе с тем было досадно, что в Москве, в большом университетском городе, я не знаю ни одного марксиста-интеллигента, не имею связи с рабочими. Решил искать этих связей и прежде всего выступать везде, где можно, с изложением своих марксистских взглядов. Я почувствовал, что почва у меня под ногами крепнет и что я могу уже приступить к практической работе.
Прежде всего я стал высказывать свои взгляды в частных беседах с некоторыми студентами, с которыми встречался в университете или в землячестве. Так, я разговорился как-то со своим однокурсником-рязанцем С. К. Ивановым, с которым сидел вместе в Бутырках в 1890 году. Оказывается, что он тоже знаком с марксистскими идеями, и сам относится к ним с интересом и сочувствием. После нескольких бесед со мной он принес мне брошюру Энгельса "Развитие научного социализма", издание группы "Освобождение труда". Эта статья Энгельса очень много дала мне для понимания сущности научного социализма и исторического материализма. Потом он принес мне свежую четвертую книжку журнала "Социал-демократ" со статьями Плеханова "Всероссийское разорение" (отклик Плеханова на голод) и его же статьей "Русский рабочий в революционном движении", со статьей Аксельрода о германской социал-демократии и рядом других интересных статей. Большую радость почувствовал я, читая этот толстый революционный марксистский журнал. Какая пропасть, думал я, лежит между этим революционным журналом и толстыми легальными журналами того времени, до чего мизерными показались они мне. Радовало, что вот и русские социал-демократы настолько сильны, что издают такие солидные, хорошо оформленные книги, с таким богатейшим содержанием, и эти книги доходят сюда, в Москву, несмотря на все препоны.
Через Иванова я достал также книги Туна "История революционного движения в России" и Степняка-Кравчинского "Подпольная Россия". По этим книгам я ознакомился с историей русского революционного движения, главным образом с историей русского революционного народничества.
Через Иванова я познакомился, наконец, с целым кружком московских марксистов. Более близкое знакомство и мое сближение с этим кружком произошло в следующий учебный год (1892--1893), а потому я отложу пока рассказ об этом кружке, а теперь остановлюсь на других встречах в весеннем полугодии 1892 года.
Прочитав "Капитал" Маркса и вышеназванную марксистскую литературу, я решил выступить с изложением своих взглядов. Первый случай для выступления представился мне в одном либерально-народническом кружке, который я порой посещал в течение последних двух лет. Опишу сначала этот кружок.
Самой колоритной фигурой этого кружка был нижегородец доктор Дмитрий Николаевич Жбанков. Внебрачный сын крепостной крестьянки и ее барина, он пережил тяжелое детство -- обычный удел таких детей. Он все же получил образование, окончил нижегородскую гимназию, а затем в 1879 году Медико-хирургическую академию в Петербурге. Восприняв там народнические взгляды той эпохи, он на всю жизнь остался типичным семидесятником -- народником-культурником, и притом ярым поклонником Писарева. Народничество свое он проявлял и в образе крайне скромной домашней жизни и обстановки, и в своей одежде -- ходил всегда в блузе, подпоясанной поясом, только в торжественных случаях надевал сверху пиджак. Из-за этого его костюма выходили нередко недоразумения: его не хотели пускать, например, на торжественные собрания Пироговского общества, на общественные обеды в рестораны и т. п. Фанатик общественной медицины, он крайне резко относился к частной практике и к врачам-практикантам. Не имея определенных политических взглядов, только демократически настроенный, он не принадлежал никогда к политическим партиям; по существу либеральный народник, он тем не менее не любил либералов и пренебрежительно называл их орган "Русские ведомости" "рабскими ведомостями". Начал он свою врачебную работу в качестве земского врача в селе Большом, Рязанской губернии, причем не ограничивался только лечением, но и обследовал условия жизни населения, результатом чего явилась его печатная работа "Село Большое". Эти обследования жизни населения и сближение его на этой почве с крестьянами показались администрации подозрительными, и он был уволен через два-три года работы в рязанском земстве. Около года был без работы, потом получил место врача в Костромской губернии. Здесь он продолжал свои санитарно-бытовые обследования, результатом чего явились новые работы; потом он обследовал, будучи заведующим медико-статистическим бюро губернского земства, Смоленскую губернию. Эти работы его ценил Ленин и использовал их в своей знаменитой книге "Развитие капитализма в России" {В. И. Ленин, Соч., т. III, Указатель имен.}. Проработав шесть лет в Костромской губернии, почувствовал, что практически земским врачом он не может быть, так как не может производить даже самых малых хирургических операций, а они были неизбежны в земской практике. В это время Пироговское общество врачей предприняло большую работу по составлению земско-медицинских сборников, представляющих собой детальное описание состояния земской медицинской организации во всех земских уездах России. Жбанкову было предложено вести эту работу, он переехал в Москву (в 1889 г.), чтобы ею заняться. С этого времени он стал душой Пироговского общества, и ни один Пироговский съезд не проходил без его активного участия. На всех этих съездах, до девятого съезда в 1904 году" он был наиболее левым, будирующим элементом, вносил предложения о возбуждении ходатайств о возобновлении высшего женского медицинского образования, об организации помощи голодающим крестьянам, об отмене телесных наказаний, смертной казни и т. п. В то время, о котором идет речь, Жбанков приехал в Москву, и я через одного моего сокурсника-нижегородца, его родственника, познакомился с ним и довольно близко с ним сошелся. Около Жбанковых стал постепенно группироваться кружок московской интеллигенции, сначала преимущественно нижегородцы, а потом и другие.
Свободное копирование
